Раненная.
Разочарованная.
Безутешная.
— Арания, — послышался голос Лорны с другой стороны двери, добавляясь к стуку.
Я выплакала целое ведро слез, беспокоясь о том, что происходит в Боулдере, и, хотя казалось, что ничего не должно остаться, слезы тут же наполнили мои глаза, когда я, наконец, встала. Голова раскалывалась, тело истощилось.
В течение последних часов я пыталась придумать, как сбежать.
Как же чертовски плохо, что мою лучшую подругу похитили, а я была той, кто должен сбежать?
Мне хотелось швырнуть что-нибудь в одно из гигантских окон, но даже если стекло разобьется, в чем я сомневалась, я буду смотреть на Чикаго с высоты девяноста семи этажей. Мне понадобится чертов парашют, чтобы долететь до земли.
Я размышляла о лифтах. Мне не нужно было проверять тот, что у входной двери, тот, которым пользовалась Женевьева Спарроу, чтобы понять, что он не работает. Стерлинг сказал об этом в смс. Мне вспомнились его слова о выходе из квартиры несколько недель назад.
«Тебе нельзя выходить. Точнее… ты не только не способна выйти из-за запрета, у тебя физически это не получится. Так достаточно ясно? Очевидно, добровольное следование правилам не является твоей сильной стороной. У тебя отняли право выбора — идти против моей воли или покинуть квартиру.»
Заперта.
Тяжесть этой реальности была невыносима.
Если я так себя чувствую, то, как чувствует себя Луиза?
— Арания, пожалуйста. Я знаю, что ты там.
Поднявшись из шезлонга, где сидела у окна, я поплелась через огромную спальню, мою тюрьму, к дверям спальни. Тяжесть пленения делала движение на голос Лорны трудным, как процесс ходьбы по колено в воде в озере с илистым дном. Каждый шаг был тяжелее предыдущего, утягивал меня вниз.
Из последних сил, зная, что я ходячая, говорящая, всхлипывающая масса, я рывком распахнула одну из дверей, не поднимая подбородка. Я добралась до нее, но это не означало, что хотела смотреть на нее. Она была одной из них, одной из тех, кому я доверяла и кто теперь держал меня в плену.
Мне было все равно, насколько чертовски красива квартира Стерлинга.
Позолоченная клетка все еще оставалась клеткой.
Избегая взгляда Лорны, я продолжала смотреть вниз, сосредоточившись на ее разноцветных теннисных туфлях. Они были ярко-розовыми с пурпуром. Даже водоворот красок не мог ослабить моего оцепенения.
— Я подумала… — начала она, прежде чем выдохнуть, — …как ты?
— Я… я… — я не была уверена, что это я.
Покинутая.
Униженная.
Чертов ребенок, прикованный к этой квартире, в то время как моя подруга в опасности.
Человек, который открыл свою жизнь возможностям только для того, чтобы ее лишили мучительной ценой всего: моей лучшей подруги, компании и свободы.
Я покачала головой.
Как я могла быть таким глупой?
Причина, по которой я не могла поднять глаза и встретить взгляд зеленых глаз Лорны, заключалась в том, что мне не нужно было говорить Лорне ничего из этого. Она это знала. Она знала, кто я такая. Она знала и помогла ему. Сильная, решительная генеральный директор «Полотна греха» была превращена в руины, и она знала.
Это было так больно, что словами не описать.
Стоя там и глядя на меня, Лорна была свидетелем моих страданий.
Вот кем она была.
Мне было достаточно плохо пережить крушение того, что было моей жизнью, я не хотела свидетелей. Я снова покачала головой и начала закрывать дверь.
— Дело не только в тебе, — сказала она, привлекая мое внимание к своему хорошенькому личику, когда протянула руку, блокируя закрытие двери.
В эту секунду мелькнуло что-то другое.
— Почему дело не только во мне?
Лорна склонила голову набок.
— Можно мне войти? Я … я не войду, если ты не хочешь. Просто я никогда раньше не была с кем-то под замком. Никогда не знаешь, как долго это продлится, а мужчины все недоступны. Это…столько эмоций.
— Под замком?
Она кивнула.
Я сделала шаг назад, позволяя ей войти в мою камеру. Когда она переступила порог, я заметила, что, кроме туфель на Лорне и носков на мне, мы были одеты одинаково, штаны для йоги и футболки. Очевидно, не было никакой необходимости в официальной одежде во время изоляции.
— Ты уже проходила через это раньше?
Она продолжала идти, пока не подошла к маленькому столику и не выдвинула стул. Сев, она посмотрела на меня снизу вверх.
— Я знаю, что все это для тебя в новинку, но я предупреждала тебя, — она пожала плечами. — Не уверена, что ты помнишь, но я упомянула об этом в первое утро на кухне. Я сказала, что они будут исчезать на целые дни. Иногда это совпадает с тем, что мы предполагаем, вот так… — Она обвела рукой комнату. — В других случаях они просто исчезают.