— Я занимаю кровать, — прервал он.
— Нет, я! — выкрикнула она и насторожилась, когда в устремленном на нее взгляде промелькнул вдруг не гнев, а какое-то другое чувство.
Он перевел глаза на двуспальную кровать, потом вновь на нее. И в его взгляде определенно читалась насмешка, когда он льстиво предложил:
— Мы могли бы в крайнем случае разделить ее.
Янси едва удержалась, чтобы не стукнуть его.
— Ты мерзкий тип! — заявила она. — Ты знаешь, как завести меня и как меня это бесит.
Томсон неискренне улыбнулся, и ей стало ясно, что он и не ожидал ее согласия.
— Если ты настаиваешь, я готова поделить с тобой номер. Но не кровать!
— Ни в коем случае! — резко прервал он ее предложение. По правде говоря, Янси и в мыслях не держала делить с ним комнату или кровать, но это, как ни странно, привело ее в бешенство.
— Я не собираюсь шутить с тобой! — быстро парировала она.
Он помолчал какое-то время, словно взвешивая свои шансы. Безусловно, ему прекрасно известно, что отель полон и свободных номеров нет.
Наконец его решение созрело.
— Ты затеяла все это, и я тебя увольняю! — пригрозил он.
Янси не сдержалась.
— Нашел-таки повод! — взорвалась она, и в какой-то миг ей показалось, что он вот-вот прыснет со смеху.
Томсон подошел к столу и положил свой портфель. Янси вдруг поняла, что она согласилась провести с ним ночь в одной комнате, и начала лихорадочно думать. Ее трюк заставить его открыть карты, предложив переночевать вместе, не сработал! Получилось, что она сама уговорила его согласиться на это. О боже!
Хотя Янси была не в восторге, она поняла, что выхода, похоже, нет. Нужно обо всем договориться прямо сейчас. Кто должен спать на этой двуспальной кровати? Разумеется, она. Широкое кресло подойдет ему; в конце концов, он мужчина и должен уступить.
— Между прочим, Томсон. — Она пожалела, что назвала его «Томсон», но слово не воротишь. — Я справлялась у регистрационной стойки об ужине, у них ничего не осталось. — Она вдохновенно лгала. — Но я могла бы поменять на кровать сэндвич с сыром.
Он пристально смотрел на нее несколько мгновений.
— Идет, — сказал он, а Янси вдруг почувствовала угрызения совести: он и так уступил бы ей кровать.
Она отвела глаза, притворившись, что ее очень заинтересовал телефон.
— Одеял, верно, тоже нет, — заметила она, — надо бы принести плед из багажника.
— Что-нибудь еще?
Издевается?
— Не забудь позвонить маме, — парировала она и направилась в ванную, не сомневаясь, что вслед ей раздался с трудом сдерживаемый сдавленный смех.
Янси умылась, почистила зубы и, глядя на свое отражение в зеркале, спросила себя: хотелось ли ей разлучаться с ним, раз она так любит его?
Она прислушалась, приложив ухо к двери: все было тихо. Наверняка Томсон пошел за пледом и, возможно, заглянет в бар, чтобы заглушить печаль добрым стаканом виски.
Выйдя из ванной, Янси достала сэндвичи и съела половину, оставив другую половину ему. Где же он? Она вдруг подумала: что, если ему взбрело в голову заглянуть в ресторан? Значит, сытно пообедав, он сможет бесцеремонно заявить: оставь сэндвичи себе, сделка не состоялась, кровать моя.
Кто смел — тот и съел, решила Янси. Осмотревшись, она поняла, что ключ он прихватил с собой. Подпереть дверь креслом? Что ему, с его силой, кресло? И она решилась на захват.
Девушка стала торопливо готовиться ко сну, соображая, в чем ей спать.
Она инстинктивно чувствовала, что не в его характере воспользоваться ситуацией, поэтому сняла бюстгальтер, все же решив оставить трусики.
Заслышав шум лифта, она нырнула в постель, но тут же выскочила, чтобы потушить верхний свет. Волнения оказались напрасными, потому что Томсон так и не появился.
Как Янси ни старалась, сон бежал от нее, слишком натянуты нервы. Ближе к полуночи вернулся наконец Томсон.
Он не стал включать свет, и Янси, слушая его передвижения по комнате, вдруг усовестилась. Он такой высокий, а кресло такое маленькое. Будь она хоть немного одетой, она бы поднялась и предложила ему занять кровать. Однако ей помешала скромность и непривычная застенчивость из-за интимности обстановки. Тишину время от времени нарушало поскрипывание кресла, когда Томсон пытался устроиться в нем.
Янси постепенно успокоилась и уснула. Однако в три часа пробудилась, почувствовав, что Томсон, явно устав от попыток устроиться поудобнее, пришел, чтобы прилечь на кровать поверх одеяла.
Ее это не обескуражило, а обрадовало. Ясно, что это единственный выход. Она хотела сказать это, но передумала. Может, он встанет рано? Она сделает вид, что ничего не видела.
Странно, ей казалось, что она придет в ярость, если им придется спать в одной постели. Говоря по правде, она больше тревожилась о нем, чем негодовала: плед был слишком мал, и длинные ноги Томсона торчали наружу.
Так, беспокоясь о его ногах, Янси вновь уснула. Но под утро девушка вдруг почувствовала, что к ее ноге прижалась голая нога. Боже! Она спала в постели с мужчиной, на котором было не больше одежды, чем на ней самой!
Окончательно проснувшись, Янси ударилась в панику. Обнаженная грудь Томсона прижималась к ее левой груди, а лицо было так близко, что она могла бы поцеловать его.
Янси со всей силы толкнула босса, и, пока она пыталась усесться, натянув на себя пуховое одеяло, он тотчас же проснулся и настороженно огляделся.
— Как ты мог? — воскликнула она.
Томсон тоже сел. Янси захватила почти все одеяло, но вид его обнаженных широких плеч и покрытой волосами груди не возбудил ее.
— Не ожидал, что придется, — первое, что произнес он.
— Не умничай! — упрекнула Янси; если ему и хотелось превратить все в шутку, то она сейчас не расположена шутить. — Ты понимаешь, о чем я! Как ты осмелился забраться под одеяло?
— А-а! — протянул Томсон, и девушка поняла, что он ее перехитрил. — Ты же видела, что я намучился в кресле и мне хотелось вытянуться во весь рост? Ты же знала, что я прилягу на постель?
Может быть, он и произнес это с мягкостью в голосе — ей было не до того.
— Ты не должен был забираться под одеяло! — злилась она.
— Ах, оставь свое целомудренное негодование! — напрямик заявил Томсон. — Отключили отопление, и я не столько спал, сколько мерз. — В его тоне не было и намека на душевную теплоту, когда он продолжил: — Неужели ты и правда думаешь, что после того, что произошло, я решился бы повторить все? В конце концов это неудавшееся приключение ставит нас в неловкое положение!
— Что ж, несмотря на непогоду и туман, я возвращаюсь домой, — отрезала Янси.
Обернувшись одеялом, Янси стремительно направилась в ванную. Слезы навернулись на глаза, но она сдержалась. Значит, любовные ласки, которым они предавались, неудавшееся приключение? Сокровенные мгновения, когда она отдавалась ему, как никому другому, были неудавшимся приключением! Воспоминание о том, что она чувствовала, о том, что она была собой и не совсем собой, — всего лишь неудавшееся приключение!
Да, она намерена уехать, предоставив Томсону добираться самому. Но к чему все это приведет? Как уехать, когда у Уэйкфилда остались ключи от машины? Как уехать, оставив его одного? Томсон точно уволит ее, а ей не хотелось терять работу. И она никогда не увидит его!
Янси заперлась в ванной. Ключи от машины у него, но в ванную попасть он не сможет. Маленькая, но месть.
Снаружи хлопнула дверь. Она не сомневалась, что это означает. Господин Т. Уэйкфилд отправился завтракать, а возможно, и выяснить обстановку на дороге.
Янси наполнила ванну. У нее есть время, чтобы вдоволь понежиться. Поплескавшись вволю, она почувствовала, что успокоилась. Ее даже позабавило, что она так разошлась. И вдруг, заставив ее замереть на месте подобно испуганному кролику, дверь в ванную распахнулась, и в дверях появился Томсон. Он был обнажен по пояс и явно намеревался принять душ.
— Я же закрыла дверь! — вскричала она. Куда же подевалось полотенце?
Томсон, словно завороженный, не отрывая глаз от ее стройного, женственного тела, стал поспешно оправдываться: