Прибыли дежурные полицейские для составления протокола. Очевидно, Мэтт сегодня не работал. Джейсон сообщил номер своей страховки и пообещал на следующий день доставить велосипед к моему дому.
К девяти вечера доктор принес мне еще одну дозу викодина:
— Примете через пару часов. — Я кивнул, хотя знал, что так долго не выдержу. — Позвоните родственникам, чтобы вас забрали, но прежде мне нужно будет с ними переговорить.
Когда он вышел из палаты, я задумался, кому бы позвонить. Лиззи станет сокрушаться и реветь, укоряя за ребячество, Брайан разорется и назовет идиотом. Мама тоже расплачется и начнет выносить мозг.
Я позвонил Мэтту.
— Привет, Джаред. Куда ты запропастился? Я у тебя под дверью уже битый час ошиваюсь.
— Я в больнице. Можешь за мной приехать?
— Ты в порядке? Что случилось? — В голосе звучала неподдельная тревога.
— Я попал под машину, но…
— Господи! — Перебил он. — Ты цел?
— Да. Но одного меня не отпускают.
— Жди через пять минут.
Когда Мэтт примчался, доктор увел его из палаты в коридор, где они беседовали несколько минут. У машины я почувствовал себя лучше.
— Пожалуйста, не надо выговоров. Давай отложим до утра.
— Ладно, — согласился Мэтт быстро, словно это ему и в голову не приходило.
Я готов был его расцеловать.
На подъезде к дому я едва держался на ногах — викодин, шок от аварии… Опустившись на диван, откинулся и закрыл глаза. Мэтт устроился рядом. Ничего не происходило в течение нескольких минут. Или часов?
Мир стал мягким и неосязаемым. Я осознавал боль, но дрейфовал на ее поверхности, поддерживаемый лекарствами и удобной спинкой дивана. Кажется, я даже ненадолго уснул. В какой-то момент ощутил легкое прикосновение к виску и покосился в сторону Мэтта. Тот сидел напротив, поджав одну ногу и осматривал мою рану, поглаживая пальцами волосы. Я опять прикрыл веки, упиваясь ощущениями. Голова все еще болела, но его руки дарили облегчение.
— Господи, Джаред, — произнес он серьезным напряженным шепотом без намека на обычную насмешку. Я удивился и приоткрыл глаза. Он склонился надо мной очень низко, глядя с выражением, которого я ни разу до этого у него не видел. Нахмуренный лоб, темные тоскливые глаза. Его пальцы продолжали перебирать мои волосы, будь это кто-то другой, я мог принять такой жест за ласку. — Ты едва не погиб.
Даже в одурманенном состоянии я изумился, насколько эмоционально прозвучали его слова, поэтому понятия не имел, что ответить, кроме как:
— Я в порядке.
Он закрыл глаза. Пальцы, все еще находившиеся в моих волосах, уже не двигались.
— Слава богу.
Мозги отказывали работать. Вся ситуация казалось какой-то неправильной, но я не мог понять, почему. Мэтт глянул на меня и, вероятно, заметил мое смущение, потому что вдруг улыбнулся и спросил:
— Ты сколько викодина принял?
— Достаточно. — Я мог проспать так всю ночь. Особенно не хотелось двигаться из-за этих пальцев в волосах.
Он покачал головой и, по-прежнему слабо улыбаясь, сказал:
— Пошли-ка в кровать.
Встал, стащил меня с дивана и повел в спальню.
— У тебя найдется для меня какая-нибудь одежда,? — Я смутился, однако указал на комод. Он выдвинул ящик, покопался, затем повернулся, приподняв бровь, и хмыкнул: — Джаред, я не собираюсь тебя раздевать, действуй самостоятельно.
Я так и не понял, почему должен раздеваться, но послушно снял обувь, носки, джинсы и уселся на кровать, не зная, что делать дальше. Мэтт посмотрел на меня со своей псевдо-улыбкой:
— Почти получилось. — И снял с меня больничную робу. При виде синяков и огромной повязки, его лицо потемнело; он осторожно толкнул меня на матрас.
Когда я устроился на здоровом боку, свернувшись калачиком, Мэтт подоткнул мне одеяло. Когда последний раз со мной такое проделывали? Закрыв глаза, я опять погрузился в дрему; очнулся, когда скрипнул матрас. В темноте я все же разглядел, как Мэтт в моем спортивном костюме устраивается на краешке кровати.
— Ты собираешься спать здесь? — кое-как выговорил я.
— Сегодня я тебя в покое не оставлю. Врач велел тут же звонить, если начнется рвота.
— Ты будешь рядом, когда я проснусь? — Понятия не имею, какое это имело значение, но мне почему-то хотелось знать.
Он обхватил мое запястье:
— Обещаю.
Проснулся я от запаха бекона. Мне хотелось есть, тело терзала жуткая боль, во рту был ужасный привкус, а в голове стучали молотки. Я прошлепал в ванну, сделал утренние дела, почистил зубы. Ссадина на боку и суперклей исключали душ. Слева от виска до челюсти радостно сиял синяк. Да, маме предстоит всерьез поволноваться. Я бы предпочел еще раз попасть под машину, лишь бы не светиться перед ней.
Память о вчерашней выписке из больницы слилась в пятна туманных образов. Боль, легкое прикосновение к виску, пальцы, сжимающие в темноте мое запястье. Мэтт действительно спал со мной в одной постели? Наверное, не надо это обсуждать? Я достал тайленол и ибупрофен.
— Как себя чувствуешь? — поинтересовался Мэтт, заходя на кухню и устраиваясь за стойкой.
— Как будто меня сбил грузовик.
— Нет. — Он поставил передо мной тарелку с беконом, яичницей и тостами. — Всего лишь Тойота Лэнд Крузер. — А потом добавил стакан молока и чашку кофе. Странно, но еще вчера ничего, кроме кофе, в моем доме не наблюдалось. Вероятно, он встал пораньше, чтобы сгонять в магазин.
— Черт, как я голоден!
— Еще бы, ужинал ты только викодином.
— Теперь понятно.
— Я позвонил Лиззи и предупредил, что ты опоздаешь.
Стоило представить, как та прокомментирует случившееся, и из моей груди вырвался стон.
— Ты ей все рассказал?
— Нет. — Похоже, его забавляла ситуация.
— Ты решил всю тяжесть ее реакции, когда она обо всем узнает, переложить на мои плечи?
— Точно. — Морщинки в уголках глаз говорили, что он вот-вот рассмеется. — К тому же, готов поспорить, она умирает от желания узнать, что я делаю у тебя в семь тридцать утра. Захотелось дать простора полету ее дикой фантазии. — Наверняка Лиззи в догадках уже голову себе сломала, поэтому я тоже улыбнулся. — Могу я воспользоваться душем?
— Да ради бога. — Я уписывал завтрак за обе щеки. Но Мэтт не пошел в ванную. Он стоял и смотрел на меня, словно хотел что-то добавить. Только вот что? Я смутился и оторвался от тарелки. — Ну?
Он подошел и встал рядом у стойки. Так, похоже, сейчас меня ждет отложенная лекция. Но он наклонился, запустил руку мне в волосы на затылке, потянул к себе и уткнулся в мою шевелюру носом. Я чувствовал его дрожь. Один судорожный вздох, а потом его губы коснулись моего уха:
— Никогда не пугай меня так больше, — прошептал он.
Это меня ошеломило. Конечно, я был единственным его близким другом в городе, но все равно не ожидал от него такой реакции. И тут я вспомнил странный взгляд в темноте, который никогда не видел прежде, вспомнил эмоции в его голосе, когда он говорил, что я мог погибнуть. Его забота чрезвычайно трогала. Стараясь унять спазмы в горле, я с трудом выдавил:
— Сделаю все возможное.
— Вот и славно. — Он отпустил меня, тут же схватив велосипедный шлем со стойки и сунув мне в живот так резко, что я вздрогнул. — Отныне.
Никаких вопросов.
Поначалу я вознамерился протестовать, но когда поднял глаза, увидел тот же взгляд, что удивил меня ночью. Смогу ли когда-нибудь хоть в чем-то ему отказать? Простой ответ: нет. Я слишком любил Мэтта.
— Обещаю.
Глава 15
Естественно, моя семья испытала шок, узнав об аварии, но они как-то слишком быстро успокоились, когда узнали, что Мэтт взял с меня обещание впредь надевать шлем. Мама выдала: «Нет худа без добра», и я приложил особое усилие, чтобы не закатить глаза. К тому же с радостью узнал, что велосипед практически не пострадал. Так что спустя пару дней об инциденте почти забыли. Хотя меня и мучил вопрос о странном проявлении чувств Мэтта, но говорить об этом я не стал.