Он ответил минуту спустя, тщательно отводя взгляд:
— Ты был бы счастлив, если мы остались лишь друзьями?
— Конечно, мне хотелось бы большего, но да, если ты согласен. — Истинная правда, уж лучше так, чем проклятое одиночество.
Мэтт опять замолчал, продолжив через минуту:
— Не знаю, смогу ли пойти на это. Я бы с удовольствием, но не думаю, что у меня получится вернуться к нашим прежним отношениям. — Он глубоко вздохнул и наконец поднял на меня глаза. — Я скучаю по тебе, но не желаю тех чувств, что испытываю.
— Зачем с этим бороться, Мэтт? Почему бы просто не принять, что тебя тянет ко мне так же, как и меня к тебе? — Увы, говорить этого не следовало.
Он схватил меня за плечи и с силой прижал к стене:
— Ты думаешь, это так просто? Я всю жизнь отрицал свои чувства. Не знаю, смогу ли принять их сейчас, не знаю, хочу ли. — Его лицо застыло в нескольких сантиметрах от моего, в глазах, сражаясь друг с другом, затаились мука, боль, страх, ненависть и желание.
Я не мог этого вынести, но когда опустил взор, то удивленно застыл, заметив, что Мэтт возбудился — в паху выпирал внушительный бугор. Зная, что скорее всего совершаю большую ошибку, я в страхе и ожидании освободился из захвата и трясущимися руками начал расстёгивать ему джинсы.
Мэтт замер, мне даже показалось, что он перестал дышать.
— Что ты делаешь?
Я не смел смотреть ему в лицо. Его руки все еще цеплялись за мои бицепсы, он легко мог остановить меня, если бы захотел.
— Пытаюсь не упустить шанс. — Я немного обуздал трясущиеся руки, но в любой момент был готов прекратить, если он начнет кричать или, может, даже ударит.
Когда я закончил с последними пуговицами, из ширинки показался возбужденный член, все еще скрытый бельем.
— Не думаю, что тебе стоит это делать, — пробормотал Мэтт хриплым голосом.
— Наверняка ты прав. — Я провел пальцем по напряженному пенису под хлопковой тканью. У Мэтта перехватило дыхание, но он не двинулся. Осмелев, я обхватил ствол ладонью и слегка сжал. Следующий легкий вздох прозвучал как капитуляция, Мэтт шагнул ближе и прижался лбом к стене у меня над плечом. Его руки скользнули вдоль моих и обхватили меня за талию. Я заработал кулаком быстрее, просунув пальцы глубже в джинсы. По тяжелому рваному дыханию я понял, что Мэтт возбуждается все сильнее. Мне даже показалось, что он стал двигать бедрами. Я не хотел заходить так далеко и давить на него, но все же…
Моя рука застыла в ожидании, а потом я услышал возле уха прерывистый шепот:
— Джаред, пожалуйста, не останавливайся.
После этого я ни минуты не колебался. Опустив его трусы пониже, опять взял пенис в правую руку и услышал протяжный стон. Я поглаживал — сначала осторожно, затем начал ускоряться, по мере того как дыхание учащалось и тяжелело. Мэтт впился мне в бока стальной хваткой — наверняка останутся синяки — и зарылся лицом в мои волосы. Мягкие губы и жесткая щетина. Он не целовал меня, даже не дотрагивался, но я чувствовал на шее его горячее дыхание, и это было непередаваемо.
Схватив его за рубашку свободной рукой, я вывернулся, толкнул Мэтта к стене, опустился на колени и глубоко заглотил ствол. Мэтт на несколько мгновений задержал дыхание, и я подумал, что сейчас-то он меня оттолкнет. Но он опять застонал и расслабился.
Я быстро работал кулаком, обхватив основание члена, кружа языком по гладкой головке, и не помнил, старался ли так хоть раз в жизни. Мне нестерпимо хотелось поцеловать, раздеть и трахнуть Мэтта по-настоящему. Или пусть он трахнет меня — мне было все равно. Но вряд ли Мэтт к этому готов, так что мне оставалось лишь продолжать отсасывать. Я чувствовал его отклик — он, постанывая, толкался мне навстречу и даже потянулся было к моей голове, но остановился и сжал ладони. Наконец, положил их мне на плечи, на секунду коснувшись волос. Я помнил, как после дня рождения он прижимал меня к стойке, запустив пальцы в мою шевелюру, и знал, чего ему хочется, поэтому, отстранившись, прошептал:
— Ладно, только не дергай.
— О боже, спасибо, — пробормотал Мэтт и вцепился мне в волосы. Он не дергал, на самом деле у него просто не хватило на это времени: лишь дотронувшись до моей головы, он тут же с приглушенным возгласом кончил. И хотя столь быстрый оргазм оказался для меня неожиданным, мне удалось проглотить сперму быстро и практически не подавившись. Я не выпустил его член, пока не стихли последние толчки.
Как только все закончилось, я не знал, куда деваться. Моя собственная эрекция требовала внимания, но я попытался уговорить ее оставить меня в покое. То, что сейчас произошло, было не сексом, а скорее, психотерапией. Я словно помог стравить пар из перегретого котла, и мне не стоило ожидать ответной любезности.
Мэтт убрал руки от моей шевелюры, но не успел я подняться, он съехал спиной по стене и закрыл лицо ладонями, чуть подавшись мне навстречу. Я хотел его обнять, но он, почувствовав это, сразу дернулся назад.
Надо было что-нибудь сказать, но я понятия не имел, что:
— Мэтт?
У него опять перехватило дыхание, но уже по-другому: он трясся и хватал воздух ртом. Я понял, что он рыдает.
— Мэтт, все в порядке. — Я ожидал чего угодно, но только не этого.
— Мне так стыдно, — произнес он чуть слышно.
Мое сердце ёкнуло. Я не собирался его стыдить:
— Послушай, мне жаль…
— Нет. — Мэтт сделал глубокой вдох, а затем затараторил: — Стыдно от того, что мне понравилось. Как мне было хорошо, как я этого хотел и как хочу, чтобы это скорее повторилось. Ничего подобного с девушкой я не испытывал… — Он крепко обнял меня за талию. — Господи, Джаред… — Отчаяние в его голосе разбивало мне сердце, но я слышал и кое-что еще, звучавшее как благословение.
— Мы не обязаны обсуждать это прямо сейчас. Ты вымотан. Мне не следовало подталкивать тебя. Тебе действительно нужно немного отдохнуть. Что скажешь? — Я разговаривал с ним, как с испуганным ребенком, и, похоже, у меня получилось. Он еще раз глубоко вздохнул и, поднявшись, застегнул брюки, повернувшись ко мне спиной. Хотя Мэтт не смотрел на меня, в его глазах не было гнева — лишь печаль, смятение и… может, немного облегчения.
— Да, наверное, мне надо поспать. — Он не двигался.
Я тоже встал и мягко подтолкнул его в сторону спальни. Мэтт подчинился, но вдруг застыл, с ужасом глядя на кровать.
— Ложись, — тихо сказал я. — Я сегодня переночую на диване.
Мне пришлось постараться, чтобы не обидеться, увидев облегчение в его глазах. Мэтт разделся до трусов и залез в постель. Я подумал, что нужно еще что-то сказать, но понятия не имел, что он хотел бы услышать прямо сейчас. Что я люблю его? Что моя душа рвется от боли, глядя как ему плохо, и я сожалею, что подтолкнул его и все бы отдал, чтобы всю ночь заниматься любовью? Но я выбрал самое банальное:
— Спокойной ночи.
Я уже выходил, когда услышал, как он тихо произнес мое имя:
— Джаред, можешь лечь рядом со мной? Я не хочу, чтобы ты уходил. — Видимо, он не решался посмотреть мне в лицо, поэтому даже не повернулся.
— Я сделаю все, что ты скажешь. Но… — я запнулся, не смея даже надеяться. — Ты уверен, что хочешь этого?
— Просто полежи со мной, больше ничего. Мне хочется чувствовать тебя рядом. Вот и все.
— Конечно.
Только что делать с моей одеждой? Если разденусь, то давление на него с моей стороны только усилится, с Мэтта и так достаточно на сегодня. Но мне не хотелось спать одетым. Я мысленно отругал себя — как будто это самая главная проблема — разулся, снял носки, футболку, но решил оставить джинсы, и устроился позади Мэтта лицом к спине на внушительном расстоянии от него. Хотя все равно чувствовал его напряжение. Мэтт вздохнул:
— Придвинься чуть-чуть. Мне хочется… хочется ощущать тебя рядом.
Я придвинулся к нему, почти соприкасаясь кожей. Мое тело тут же отреагировало. Я опять попытался убедить восставшую часть себя, что сейчас не время. Сейчас Мэтту этого не надо. Я дотронулся до его спины:
— Спи. Мы обсудим все позже.