А что чувствовал он, запирая в одной из комнат дома ту, кого недавно целовал? Каково это – крикнуть «Стань прахом» той, с кем делил постель?
Я ждала, что он скажет: «Да». И тогда, может быть, перестанет быть настолько мерзок. Значит, что-то человеческое в нем осталось…
– Нет, – холодно ответил Тёрн.
Глава 11
У мрачного огромного дома было одно явное преимущество – возможность избегать встреч с колдуном. Чем я и занималась. Сначала делала вид, что обустраиваюсь в комнате, потом проскользнула на кухню и принялась за готовку.
Решила приготовить самое простое, что пришло на ум, – мясное рагу. Я не один раз наблюдала за тем, как стряпает Эдит, наша кухарка, и решила, что вполне в состоянии нарезать мясо, очистить овощи и потушить все в бульоне.
Огонь в печи уже пылал, я только сполоснула чугунок и принялась за дело. В руках Эдит нож порхал, словно живой. Морковь вылетала из-под него аккуратными кружками, мясо превращалось в ровные брусочки, а картошка будто бы сама подкатывалась под лезвие, чтобы нарезаться дольками.
Я же потратила битый час, ковыряя непослушные клубни, превратив их в конечном итоге в какие-то многоугольники. Тоскливо посмотрела на морковку и решила, что если примусь чистить ее, то от несчастного корнеплода останется только ботва. Поэтому я ее сполоснула и отправила в похлебку целиком. Лук, правда, покромсала.
Варево уже булькало, а к бараньей ноге я еще даже не подступилась. Я не представляла, как ее разделывать, поэтому решила срезать по краям, а с остальным разобраться позже. Остро наточенный нож отхватил кусок мяса, а потом врезался в подушечку моего большого пальца, порезав до крови.
Я вскрикнула и выронила нож. Облизнула порез, как обычно, поранившись, делала мама. Но это не помогло, кровь капала на пол, и я растерянно стояла, отставив руку, не зная, чем ее перебинтовать.
– Что случилось, Агата?
Колдун тут как тут! Будто кто-то его звал! Сама бы справилась. Вместо ответа я передернула плечами.
– Разреши посмотреть.
Это снова был приказ, которому я не смогла противиться.
Тёрн, прищурившись, осмотрел мою руку, вынул из кармана чистый носовой платок и аккуратно забинтовал рану.
– Агата, помни, что твоя кровь великая ценность. Следи за каждой каплей.
– Моя кровь? – опешив, переспросила я.
– Предлагаешь сейчас прочитать тебе лекцию? – сухо поинтересовался Тёрн, завязывая узел на запястье. – Или закончим с ужином?
Ужин! Похлебка булькала и злобно плевалась, жидкость почти выкипела, и несчастная морковка торчала из варева хвостиками вверх, точно из грядки.
Колдун как-то обреченно вздохнул, вытащил многострадальные корнеплоды, нарезал их и занялся мясом. Дальше в ход пошла зелень, а на полке обнаружились баночки с приправами. Правда, я не была уверена, что это не толченые мышиные хвостики, но, попав в чугунок, порошки пахли скорее приятно, чем отталкивающе. Я узнавала их, когда ароматы раскрывались, недаром вечерами я любила просиживать на кухне, слушая простые, но веселые разговоры кухарки с помощницами, заодно выучила некоторые названия. Гвоздика, тмин, сладкий перец, тимьян… Базилик.
Я вскинула голову, уловив знакомый аромат. Только сейчас я поняла, что рядом с колдуном всегда ощущала именно этот запах. Наверное, он бы мне даже нравился, если бы принадлежал кому-то другому.
Даниель в детстве пах сладостями, а когда обзавелся военным мундиром, стал пахнуть сложно. Дымом, пылью, теплой шерстью… Я зажмурилась, вспоминая и мечтая хотя бы еще раз уткнуться носом в ямочку между ключиц…
– Агата, тебе плохо?
Я качнула головой. «Мне плохо! – хотела крикнуть я. – Ты ведь знаешь, что мне плохо!» Но, конечно, промолчала.
– Давай есть.
Он налил в миску горячей похлебки, нарезал хлеб и придвинул ко мне на деревянном подносе. Ели мы в полной тишине, не обменявшись ни словом, ни взглядом.
Тёрн забрал у меня посуду и сказал, что сегодня в виде исключения вымоет сам. Я поднялась из-за стола, радуясь, что могу уйти в комнату и больше его не видеть.
– Завтра мы пойдем в город, чтобы купить все необходимое, – бросил он мне в спину.
Я будто налетела на невидимую преграду, но нашла в себе силы кивнуть.
Значит, завтра! Я снова попытаюсь сбежать.
Утром следующего дня я вышла на крыльцо дома, одетая, как последняя нищенка. Льняная рубашка до колен, босые ноги в стоптанных мужских башмаках, черный плащ, прежде принадлежавший Тёрну, но теперь такой ветхий, что даже непритязательный колдун отказался от него. Я немедленно накинула на голову капюшон, надеясь, что никто не опознает в несчастной бродяжке старшую дочь генерала Даулета.