Пономарев сначала на секунду замер, словно не веря своим ушам, а потом удовлетворенно вздохнул и улыбнулся.
– Он...жив? Ну наконец-то! Первая приятная новость за всю прошедшую неделю. Распорядитесь немедленно доставить ко мне.
– Его привезут в течение часа. Что нибудь еще?
– Нет, на этом пока все, спасибо.
Милана вышла, оставляя после себя душистый шлейф сладковатого аромата духов. А Пономарев еще целые пять минут смотрел в одну точку, погруженный в свои мысли.
***
Тимофеев здорово сдал за те годы, что Пономарев его не видел.
Спина ссутулилась, живот округлился, некогда густая шевелюра поредела и стала пепельной, а вокруг глаз пролегла сеть глубоких морщин. Илья изучал давнего друга с придирчивостью сварливого родителя, несмотря на то, что был более чем на десять лет моложе.
– Отлично выглядишь, Илья Сергеич. И костюм, и кабинет, и секретарша тебе очень к лицу, – с ироничным прищуром сказал Тимофеев, глядя Пономареву в лицо.
– Ты меня еще на «вы» назови, – фыркнул тот в ответ.
– Ну откуда же мне знать, как к тебе обращаться? Когда мы виделись в последний раз, ты был простым чиновником, а я — лучшим нейрохирургом страны. А теперь ты поверенный президента по вопросу переселения по центральному региону, а я — заключенный, – Тимофеев поднял руки, демонстрируя на запястьях синяки от наручников.
Руки чудовищно тряслись.
Пономарев отвел глаза.
– Игорь, ты извини, что так получилось. Ребята немного перестарались... Пьешь?
– Паркинсон, – коротко ответил Тимофеев.
Илья тяжело вздохнул.
– Так вот почему ты перестал оперировать.
– Если бы мне сейчас довелось оперировать твоего сына, я бы его убил.
– Но ты спас ему жизнь много лет назад, и я перед тобой в неоплатном долгу.
Пономарев вынул из сейфа магнитный браслет и бросил на стол.
– Держи свой пропуск, и больше не теряй. Надень лучше сразу от греха подальше. Вылет сегодня в шестнадцать ноль ноль.
Тимофеев удивленно приподнял брови. Он ничуть не обрадовался, напротив, даже как–то помрачнел. Взял браслет, покрутил в руках.
– Откуда он у тебя?
– Сняли с мертвой суррогатки — она уже успела его активировать. Даже ты себе представить не можешь, чего стоило специалистам извлечь микроампулу из человеческой плоти, ничего не повредив!
– Мертвой?
– Придушили в какой-то подворотне. Может, где-то засветила браслет, а может, подельники. Тебе повезло — если бы полицейские не обнаружили ее тело и не идентифицировали пропуск, в такой сумятице она запросто могла бы очутиться на «Городе» вместо тебя. Не знаю уж, кто ей так удружил...
– Илюша, я сам отдал ей свой пропуск.
Тимофеев швырнул устройство обратно на стол.
– Я понимал, что риск велик, но попытаться все-таки стоило.
Прохоров минуту молчал, пытаясь подобрать слова. Потом потянулся за папиросой.
– Ты совсем с ума сошел? Ты хоть представляешь себе, чего мне стоило выбить его для тебя?
– Предпочел бы не знать.
– Это твоя благодарность?
– Я тебя ни о чем не просил.
– Ради какой-то суррогатки, которыми все пользуются и все брезгуют?!.
– Она не была суррогатной матерью. Оказывается, такие женщины еще встречаются.
Прохоров начал кое-что понимать.
– Это был твой ребенок?
– Нет.
Понимание снова рассыпалось в дым.
– Тогда какого черта, объясни мне!
– Илюша, посмотри на меня. Я — старая развалина. Я не смогу быть полезным для нового человечества. И потом я просто никуда не хочу лететь.
– Ты хочешь сдохнуть вместе с этой планетой? Ты хочешь остаться здесь один, и, когда всех вывезут...