Гленна сама сгорала от страсти. Невинные поцелуи Кейна только распаляли ее, хотя она не могла не оценить его заботу.
Но сейчас она ответила на поцелуй Кейна так страстно и жарко, что тот выжидающе посмотрел на Гленну.
— Ты уверена в том, что нам можно? — с надеждой спросил он. — Я не хотел бы навредить тебе. Скажи одно только слово, и я немедленно уйду к себе.
— Если ты уйдешь, я не засну до самого утра, — страстно прошептала Гленна.
Кейн обнял ее за плечи, и все тело Гленны ответило на его прикосновение радостной дрожью. Как давно она мечтала об этой минуте!
Время словно остановилось для них двоих, когда Кейн медленно притянул к себе Гленну и снова поцеловал, но на этот раз горячо и нежно. Осторожно провел ладонью по ее щеке. Затем легко подхватил Гленну на руки и положил на постель.
Пальцы Кейна слегка дрожали, когда он расстегивал пуговки на платье Гленны.
«Боже, как же я истосковался по ней!» — подумал он.
«Как не хватало мне его все это время!» — подумала она.
Обнажилась грудь Гленны — полная, по-прежнему высокая, с тугими малиновыми сосками, ярко выделявшимися на фоне розовых окружностей. Кейн поцеловал их, постанывая от наслаждения. Руки его скользнули вниз, к ее животу. Гленна расстегивала рубашку Кейна, обрывая в спешке пуговицы.
— Девочка моя, — глухо простонал Кейн.
— Мммм, — промычала Гленна, зарываясь лицом в грудь Кейна, с наслаждением вдыхая мускусный запах его тела.
Кейн шептал ей в ухо слова любви, проводя горячими пальцами по ее груди, животу, бедрам. Гленна изогнулась дугой под Кейном, лаская руками его шею и плечи, мечтая подарить ему такое же наслаждение, которое дарил ей он.
Кейн взял руку Гленны, опустил ее на свою тугую, восставшую плоть и вскрикнул от страсти, когда она обхватила его ствол и скользнула по нему вниз, потом вверх. Гленна припала губами к соскам Кейна, прятавшимся в густых курчавых волосах, которыми поросла его широкая грудь, и они напряглись, стали твердыми, а сам Кейн вскрикнул от пронзительного, острого ощущения, которого не испытывал еще никогда в жизни.
— Остановись, любовь моя, — шепнул он, задыхаясь, — иначе наша ночь любви может закончиться, не начавшись.
Он стал страстно целовать каждый уголок тела Гленны, сгорая в том же пламени, которое бушевало сейчас в ее теле.
— Да, Кейн, да! — умоляюще прошептала Гленна. — Я хочу тебя. Сейчас.
Но Кейн не торопился перейти к последнему акту любовной драмы. Его пальцы скользнули между бедер Гленны, по ее шелковистым волоскам, ища тот заветный пульсирующий бугорок, прикосновение к которому заставило Гленну вскрикнуть, и она взлетела на вершину экстаза прежде, чем их с Кейном тела успели слиться в единое целое. Только теперь Кейн вошел в лоно Гленны, и она легко и радостно полетела к новой вершине, теперь уже вместе с ним. С каждой секундой их дыхание становилось все более тяжелым и хриплым, их слитые тела двигались в едином ритме, который все убыстрялся и убыстрялся, пока не оборвался на той грани, за которой наступает сладостное забытье.
Утомившихся любовников разбудили под утро раскаты грома. Черное, еще ночное небо то и дело вспарывали ослепительные зигзаги молний. Ветер выл под крышей, рвал с петель оконные рамы, и, вторя ему, барабанной дробью рассыпались по стеклам крупные, частые дождевые капли. Поначалу Кейна не слишком взволновала гроза — мало ли их бывает за лето? Но ветер все усиливался, за окнами выросла сплошная стена дождя, и вскоре стало ясно, что это настоящий ураган, из тех, что валят дома и ломают деревья.
Кейн выскользнул из мягкой, теплой постели и стал запирать на крючки деревянные ставни. За окном гнулись и трещали вековые деревья.
Гленна пошевелилась под одеялом и сонно спросила:
— Что это, Кейн?
— Это ураган, моя милая. Ставни захлопали, и я решил запереть их, — ответил Кейн, возвращаясь в постель.
— Даже не ураган, а настоящий ураганище, — зябко поежилась Гленна, прижимаясь к Кейну всем своим горячим, мягким телом.
И, словно в ответ на ее слова, налетел новый, еще более мощный порыв ветра. Посыпалась черепица с крыши. Гленна испуганно вцепилась в Кейна, но он лишь погладил ее по руке и сказал:
— Не бойся, любимая. Все в порядке. Ураган скоро умчится. Ведь твой отец, спасибо ему, построил такой крепкий дом, что он переживет не только этот ураган, но и нас с тобой.
— Не знаю, Кейн, — шепнула Гленна, со страхом прислушиваясь к вою ветра. — Я столько лет здесь прожила, но такого что-то не припомню.
— Я знаю отличный способ, как отвлечь твои мысли от урагана, — улыбнулся Кейн.
— Думаешь, это может помочь? — моментально откликнулась Гленна, и в глазах у нее заплясали смешинки. — Но я правда очень боюсь, Кейн. А что, может быть, это и вправду поможет мне немного отвлечься?
— Я предлагаю попробовать, — с деланной серьезностью сказал Кейн. — А на то, как я это делаю, жалоб пока не поступало.
— И с кем же, кроме меня, ты занимался тем, на что не поступало жалоб? — вспыхнула Гленна. — Или, может быть, у тебя бывали посетительницы, пока ты сидел в тюрьме?
— Чертовка! Ты же отлично знаешь, что с тех пор, как я тебя увидел, у меня не было и не могло быть других женщин. Ведь ты же околдовала меня, разве не так? И я люблю тебя.
— Тогда докажи, что любишь, — хрипло прошептала Гленна, запрокидывая голову и прикрывая глаза.
За окнами все так же ревел ураган, продолжая срывать черепицу, озаряя все небо вспышками молний, но Гленне было уже не до него. Она вместе с Кейном уносилась сейчас на крыльях другого урагана — урагана страсти.
— Интересно, как пережил вчерашний ураган наш Бен, — сказала Гленна, глядя в окно на поломанные ветви и вырванные с корнем молодые деревца. Ураган унесся прочь, и с прозрачного синего неба теперь ярко сияло солнце, освещая щедро умытую листву.
— У тебя хватит сил на то, чтобы совершить небольшую прогулку? — спросил Кейн. — Мы могли бы съездить верхом на «Надежду Два» и проведать Бена.
— Конечно! — радостно откликнулась Гленна. — Погляжу на родные места, ведь мы с тобой скоро уедем отсюда. Когда я снова здесь окажусь и окажусь ли вообще?
— Окажешься, и гораздо быстрее, чем думаешь, — заверил ее Кейн, и Гленна ответила ему удивленным взглядом. — Я не собираюсь весь свой век корпеть за конторкой, как Джеймс. Я всей душой успел полюбить эти края, Дикий Запад. Так что я предлагаю съездить в Филадельфию, забрать Дэнни и втроем вернуться в Денвер.
Лицо Гленны просияло, на нем появилась широкая улыбка-и тут же погасла.
— Что с тобой, любовь моя? — спросил ее Кейн. — Разве ты не рада тому, что мы вернемся в Денвер?
— Ах, нет, Кейн, не в этом дело, — быстро заговорила Гленна. — Просто я не могу дальше жить с тобой. Это будет нечестно по отношению к Дэнни. Я хочу оградить нашего сына от сплетен.
— О чем ты, Гленна? Жена должна жить вместе со своим мужем. И как, скажи на милость, это может сказаться на нашем сыне?
— Жена? Но ты никогда не говорил…
— Неужели я должен объяснять такие очевидные вещи? Мы должны были обвенчаться с тобой еще год тому назад. Я женюсь на тебе, как только мы доберемся до города. Шериф Бартоу и его жена будут нашими свидетелями. Нет, милая, так просто тебе от меня не отделаться!
— Ах, Кейн, я так люблю тебя! И, мне кажется, я совсем тебя недостойна.
— Ты рождена для меня, дорогая. И с этой минуты ты только моя.
К этому времени Кейн и Гленна, сидевшие вдвоем на сером жеребце, подъехали к хижине, построенной на «Надежде Два» еще людьми Джадда. Возле нее паслась старая Бетси, а значит, и Бен тоже где-то здесь, неподалеку. Ночной ураган наделал бед и здесь, оставив после себя вывороченные с корнем деревья и разметав доски, из которых были сложены лоток и желоб для промывки породы. Правда, самого Бена не было видно, очевидно, тот отправился вверх по течению на своих двоих.