— Вы знаете что со мной? — спросила я, аккуратно садясь на кровати, а потом уточнила: — какой у меня диагноз?
Девушка молчала, и я начала думать, что всё намного хуже, чем я себе представляла.
Я смотрела на неё, чувствуя лишь жуткий страх.
— Это что-то серьёзное? — обеспокоенно спросила я, поднимаясь с кровати, опираясь о плечо медсестры.
Она посмотрела на меня со смесью жалости и решимости, когда усадила в кресло. Что бы она не видела во мне, это заставило её ответить на мой вопрос.
— Вам повезло, — сказала она, глядя на меня, — вы отделались лишь внешними повреждениями и сотрясением мозга.
Я в недоумении указала на свой гипс.
— У нас с вами разные представления о везение, — прошептала я.
Тогда я и правда не могла подумать, что она на самом деле права.
Девушка покачала головой.
— Это ничего по сравнению с тем, что могло вас ждать.
Глава 17
Мне сказали, что результатов надо ждать несколько часов, что расстроило меня не так сильно, как папу, который готов был порвать всех из-за того, что никто не мог объяснить что со мной.
Он абсолютно точно был убеждён, что я превращаюсь в чудовище, потому что ничем другим нельзя было объяснить его состояние.
А я не знала даже почему это что-то со мной происходило, поэтому просто сидела в палате, поняв, что папа точно ничего не скажет до того, как придут результаты.
Мне строго-настрого запретили волноваться и как следствие этого запретили, чтобы у меня в палате было больше одного посетителя. Спасибо и на том, что позвонили мне общаться хотя бы с кем-то, помимо своего отражения в зеркале, что сейчас я бы точно не хотела делать, зная, что выглядела не лучшим образом. Всё моё тело было покрыто синяками непонятного происхождения, не хотелось знать, что с моим лицом, учитывая, что один шрам на своём лбу я уже успела нащупать.
Я очень долго пыталась убедить папу, что ему стоит поехать домой, потому что по моим расчётам он не был там очень давно. Но согласился на это он только тогда, когда рядом со мной появилась Дана.
Они с папой стояли несколько минут в коридоре, о чём-то разговаривая. Уверена, что он говорил о чём можно и о чём нельзя со мной разговаривать.
Дана была обеспокоена, но не показала этого, зайдя ко мне в палату, улыбаясь. Она подлетела ко мне и обняла.
— Я так рада, что с тобой всё хорошо, — сказала она, сжимая меня в объятиях. Это было даже больно, но я ничего не сказала, потому что сейчас я как никогда нуждалась в объятиях. — Как у тебя дела?
Я вздохнула.
Как у меня дела? Моя нога была сломана, голова болела и всё тело было покрыто синяками, а в добавок я не помнила последние 10 дней. Ей предстояло сделать вывод самой.
Но вместо правды я постаралась улыбнуться, зная, что Дана мне ничем не поможет, как бы я не умоляла её сказать правду. Она была на стороне отца, полного решимости не навредить мне, даже если это означало оставить меня в неведении.
— Если бы не эта отвратительная еда, то всё было бы хорошо, — поморщилась я, указывая на поднос, стоящий на столике рядом, заполненный слизкими массами разных цветов.
От одного его вида меня тошнило и я мигом забыла о голоде.
— В следующий раз принесу тебе что-нибудь вкусненькое, если ты не скажешь об этом Диме, — рассмеялась Дана.
Я усмехнулась и кивнула.
— Торжественно клянусь, что это будет нашим секретом.
После Даны была Арина, которая с ещё большим волнением смотрела на меня. Она крепко обняла меня, и я почувствовала как дрожит её маленькое бледное тело, хотя девушка и пыталась это скрыть. Все они волновались за меня, но никто не хотел это показывать. Я надеялась, что хотя бы она была на моей стороне.
— Ты расскажешь мне, что со мной произошло? — аккуратно спросила я, слегка улыбнувшись.
Девушка из-за всех сил натянула на себя улыбку и покачала головой.
— Меня пустили сюда на условии, что я ничего тебе не расскажу, так что даже не пытайся, — сказала она.
Я надулась и сложила руки на груди. Неведение убивало меня. И вдруг я вспомнила момент, когда я была в точно таком же неведении и чётко осознавала, что Арина была тому виной. Я почувствовала боль, но не смогла зацепиться и понять причину.
Я сидела, уставившись на девушку. Что это было?
— С тобой всё в порядке? — спросила она обеспокоенно, садясь рядом.
Я кивнула, постаравшись сделать это как можно белее уверенно.
Я не понимала, что со мной происходило и какую роль в этом играла Арина.
— Что именно ты не помнишь? — поинтересовалась она, глядя на меня.
Я пожала плечами.
— Как я могу знать что не помню, если никто не говорит мне что произошло? — спросила я.
Арина отвернулась от меня, разглядывая светлую палату, где уже начали появляться цветы. Они стояли тут ещё до того, как я очнулась, ещё и Дана принесла мне букет волшебно пахнущих белых пионов.
— Ты помнишь про Марата? — аккуратно спросила Арина, не глядя на меня.
— Что про него? — спросила я, нахмурившись, не понимая, что именно она хочет.
Девушка резко повернулась ко мне и долго смотрела, будто проверяя говорю ли я правду. Мне показалось или счастье промелькнуло на её лице?
— Он… он хочет прийти сюда, — слегка запинаясь выдала она, — можно?
Я удивлённо посмотрела на Арину.
— Зачем ему приходить?
Она слегка нахмурилась, впиваясь руками в одеяло, лежащее на кровати.
— Он волнуется за тебя, — сказала она, будто это было вполне привычное заявление.
Я недоверчиво улыбнулась.
— Марат? — удивилась я. — Мы точно говорим об одном человеке?
Арина печально вздохнула, всё счастье, если оно и было, в миг пропало. Что бы не обрадовало её тогда, сейчас даже это не могло спасти её от печали.
— Знаю, что сейчас ты не веришь в это, но он любит тебя, — ответила она.
Я так резко повернулась на эти слова, что моя голова начала кружиться.
— Я… конечно понимаю, что он твой брат, — запинаясь начала я, понимая, что она говорит глупость, — но между нами никогда не было что-то вроде тёплых отношений.
Арина смотрела на меня с недоверием. Я постаралась натянуть на себя улыбку.
— Ты шутишь что ли? — спросила я, хотя это было совсем не смешно.
Девушка напряглась, что-то поменялось в её взгляде. Страх? Что-то неприятное зашевелилось в моём желудке. Еда, которую Дана уговорила запихнуть в себя, мигом попросилась наружу.
— Это не смешно, — сказала Арина, поднимаясь.
Если что-то у кого-то и было не так с головой, то точно не у меня.
— Я понимаю, что тебе больно, но перестань, — приказала она, глядя на меня с обидой.
Я смотрела на неё, но не понимала.
— О чём ты говоришь? — спросила я, чувствуя как голова начинает кружить вальс с новой силой.
— Ты серьёзно? — практически крикнула она.
Я кивнула. Я была серьёзна как никогда.
Арина резко отступила назад, когда поняла, что я не шучу.
— Нет, — прошептала она, опуская руки, — нет, — повторила она снова.
Я практически слышала, как бьётся её сердце, готовое выпрыгнуть из груди от бессилия, что овладело ей.
— Мне… мне нужно идти, — запинающимся языком сказала Арина.
Я из последних сил схватила её за руку, неспособная подняться с постели.
— Пожалуйста, — взмолилась я, наконец-то обретя голос, — расскажи.
Девушка печально покачала головой.
— Я исправлю это, — пообещала она.
Что это? Что именно было не так?
Она откинула мою руку и вышла.
Я сидела, глядя в одну точку, когда дверь за девушкой едва слышно хлопнула. Я слышала как она с кем-то разговаривала, чьи-то возгласы, а затем удар. Удар настолько сильный, что я вздрогнула.
А затем дверь в мою палату снова открылась.
Я испуганно повернула голову. И почувствовала дикую боль, что сжимала мои виски, когда увидела его.