Я думала о тёмных глазах, что были рядом со мной даже сейчас. Я думала об их обладателе. Я не готова была отпустить его. Я любила его.
Когда Вадим отошёл достаточно далеко, чтобы уже не быть в состоянии остановить меня, я быстро поднялась и рванула к подоконнику.
Одним движением я оказалась на нём и рывком открыла окно. Всё это произошло раньше, чем парень сумел понять мой план.
Я увидела страх в его глазах, когда он медленно повернулся, почувствовав холодный ветер, залетавший с тёмной улицы. Но я не верила в его искренность.
Я стояла на самом краю окна, из-за всех сил держась, но понимая, что если надо будет я сделаю то, зачем сюда залезла. Я чувствовала холод улицы, стоя в одних джинсах и свитере, обдуваемая всеми ветрами города.
— Слезь, — аккуратно попросил Вадим, шагая ко мне.
Я отчаянно покачала головой, чувствуя как ноги трясутся то-ли от страха, то-ли от решимости, что могла меня убить.
— Не подходи, — совершенно спокойно сказала я. — Или я прыгну.
Он остановился.
— Хорошо, — едва слышно прошептал Вадим, не двигаясь, — ты же не сделаешь это? — скорее спросил, чем сказал он.
— Сделаю, — ответила я, полностью уверенная в это.
Вадим сделал шаг в мою сторону, а я необдуманно сделала шаг от него и чуть не полетела из окна, в последний момент схватившись из-за всех сил о раму.
Моё сердце перестало биться, и я даже не успела подумать, как парень схватил меня за щиколотку, стараясь удержать.
— Перестань, — снова сказал он, потянув меня за ногу, — я открою дверь, просто слезь.
Я покачала головой.
— Сначала открой.
Я ждала, что вот сейчас он отпустит мою ногу и пойдёт открывать дверь. Вадим не был хорошим человеком, но он не хотел, чтобы я умирала. Так думала я, но потом поняла, что пора перестать верить, что в людях есть что-то хорошее.
— Помни, что это сделал не я, а Марат, — сказал парень, глядя на меня ничего не выражающим взглядом.
Я хотела спросить, что он имел в виду. Правда хотела. Но я чувствовала как хватка на моей ноге ослабевает, я уже начала радоваться, забыв про его слова. Но тут Вадим спустил меня с небес на землю. В прямом смысле. Он просто взял и толкнул меня.
Холод — лёгкость — боль. Именно в такой последовательности я переживала это мгновение.
Холод на улице и в душе, когда я поняла, что этот мир хуже, чем я думала. Возможно умирать было не так страшно.
Лёгкость, когда я падала. Я готова была продлить это мгновение, пока я летела, не чувствуя совершенно ничего.
Боль во всём теле и внутри. Боль от предательства и потери. Боль настолько сильная, что я не могла дышать или пошевелиться. Боль, заставившая меня забыть про холод и лёгкость.
Одна фраза, что орала в моей голове, потому что должна была стать последней в моей жизни: «Помни, что это сделал не я, а Марат».
Нет, я не хотела умирать.
Глава 29
Я слышала крики людей и вой машин на тёмной улице. Я слышала как вокруг меня начала собираться толпа, и как кто-то наконец решил вызвать скорую. Я слышала, как врачи, приехавшие, кажется, спустя целую вечность, что-то говорили, пока я пыталась разлепить веки. Но я не вникала в суть разговора, думая лишь о боли, что поглощала меня и тёмных красивых глазах, которые были моим единственным спасательным кругом.
Я слышала, как кричал отец, как рыдала Дана, как кто-то молил меня, чтобы я не умирала.
Я хотела встать, улыбнутся и сказать, что со мной все в порядке, чтобы никто из них не волновался. Но я ещё никогда не была так далека от нормального состояния.
И люди снова кричали, рыдали или плакали, молили меня или Бога. Я не верила в Бога и уже не верила в себя.
Я перестала верить, что когда-нибудь станет лучше, и, что я всё-таки смогу встать и сказать, что со мной всё хорошо. Я не верила, что со мной на самом деле будет всё хорошо, как бы врачи не пытались убедить в этом моего отца. И я не верила, что эта боль когда-нибудь пройдёт.
Глава 30
Я кричала. Я была уверена, что кричала. Я прочувствовала каждое мгновение этого дня всего за одну секунду, но предпочла бы никогда не чувствовать и не вспоминать.
Но потом я открыла глаза, ожидая увидеть, что хотя бы что-то произошло. Но ничего не было. Конца света не случилось. Жизнь текла своим чередом. Люди вокруг меня гуляли, смеялись, парочки обнимались. Будто совершенно никто не знал, что случилось со мной в том баре. Будто никто из них не видел перед собой маленькую сломанную девочку.
Я поднялась с лавочки и так быстро, на сколько это вообще было возможно, поплелась обратно в больницу. Я не была уверена в своих воспоминаниях, но они пугали меня до ужаса.
Я уже не чувствовала как меня трясло. Не раздеваясь я пошла в ужасный кабинет, в который не любила приходить, но всё равно так часто делала это по своему собственному желанию.
Я постучалась в тёмную дверь и открыла её до того, как кто-то сумел это понять. Мне было всё равно есть ли там кто-нибудь. Мне просто нужна была помощь.
Женщина резко подняла на меня глаза. К моему счастью, она была единственным человеком в этом кабинете.
— Что… — начала она, но потом увидела на моём лице нечто такое, что заставило её замолчать, — я не думала, что это случиться так скоро.
В душе я хотела рвать и метать, я хотела кричать, бить посуду и может быть людей. Но на деле у меня не было сил, я могла только сесть и разрыдаться от собственной никчёмности и судьбы, которая каждый раз упорно доказывала, что хуже всё-таки может быть.
Я просто стояла на месте, готовая в любую секунду рухнуть на пол, и удивляясь почему до сих пор не сделала этого.
Доктор поднялась и подошла ко мне, усадила в кресло и сама села напротив, вместо своего обычного места за столом. Она держала мои застывшие руки.
— Посмотри на меня, — попросила она.
Я удивлённо подняла взгляд.
— Ты должна мне рассказать, хорошо?
Я молча смотрела на неё. Впервые за всё время я по-настоящему поверила в то, что эта женщина способна мне помочь.
— Ты должна мне рассказать всё, хорошо? — повторила она, будто думала, что я и правда не слышу её.
Я кивнула.
Я рассказала всё. Всё, что помнила, не до конца уверенная, что это на самом деле всё и на самом деле правда. Но глядя на то, как с каждым моим словом лицо женщины омрачалось, я понимала, что это правда. Она знала эту историю. Её знали всё они.
— Ты позвонила папе? — спросила она.
Я слегка покачала головой.
— Почему?
Я вздохнула. Я давно уже перестала хоть как-то реагировать на боль или на то, что моё тело трясло. Я не чувствовала ничего или просто хотела, чтобы так и продолжало быть.
— Он… он предал меня, — наконец сказала я. — Они все предали меня. Они знали, что я сама прыгнула, но при этом вели себя со мной так, будто я великая мученица.
Женщина поднялась и налила мне стакан воды. Я не понимала как сильно хочу пить до того момента, как прохладная жидкость попала в мой рот.
— Ты винишь его в том, что он не сказал тебе, что ты прыгнула? — спросила доктор.
Я кивнула.
— Ты винишь себя в том, что ты прыгнула? — удивлённо спросила она, хотя мне казалась глупостью мысль о том, что я могла воспринять это нормально.
Я снова кивнула. Тут не было ничего нормального.
— Я просто… — мой голос слегка хрипел, — после того, как умерла мама, я поклялась, что буду ценить каждый день. А тогда… тогда я просто решила, что умереть легче.
— Люди в стрессовых ситуациях иногда поступают не так, как думали раньше и это нормально. У тебя был выбор?
— Я не сама прыгнула, но сама туда залезла. Я прекрасно понимала, что делаю и что получу в итоге.
— У тебя был выбор? — снова спросила она, слегка повышая голос.
Я кивнула.
— Я выбрала смерть, — сказала я, поведя плечом.