Вскоре меня стали оставлять присматривать за сестренкой, я ей пела песенки на немецком, а она слушала и хлопала глазками. Пока мама однажды не услышала, не дала мне оплеуху и не запретила петь и говорить вне учебной программы.
— Я не хочу больше слышать этот язык в нашем доме! — сказала она.
— Я буду на нем говорить, это мой второй язык! Мои корни! — ответила я.
— Как же ты похожа на своего отца, Эльза, и такая же упрямая, как бабушка. Не зря вас зовут одинаково.
Училась я почти отлично, у меня даже уроки не проверял никто, сама справлялась. Только с бабушкой дополнительно занималась языком.
Бабушка все чаще, глядя на меня, вздыхала и говорила:
— Mein löwenzahn.
Спустя еще девять месяцев мама родила еще одну сестренку. С деньгами было сложно, это можно было сразу понять по нашему питанию и одежде. Мне что-то могла купить бабушка, но сестренкам тоже требовалась одежда. Поэтому отчим уехал работать вахтой, мы остались вчетвером и немного сблизились, я стала сидеть в одной с ними комнате за книжкой. А мама чаще улыбалась, когда возилась с сестренками.
Спустя год бабушка уехала в Германию к своей подруге, прошла репатриацию. Больше некому было меня называть «одуванчиком».
Бабушка Эльза присылала мне письма и открытки, как и обещала, даже посылки помню с красивыми вещами и вкусными конфетами.
Школа была спасением от одиночества, меня взяла на дополнительные занятия наша учительница немецкого, носитель языка. Я так была ей благодарна за это. Пока мои одноклассницы бегали по свиданиям и дискотекам, я либо сидела с сестрами, либо за учебниками.
В последний год решила выложиться по максимуму, на аттестат. Меня пересадили к сыну директора школы, Юрию Георгиеву. Я, конечно, помогала ему на контрольных, когда была возможность. Начались странности, ближе к концу второй четверти, у меня чуть тройка не вышла по химии, которую я знала на отлично. Случайно журнал класса оказался у меня в руках, а учитель по химии не подошел, я решила посмотреть, стоит ли сегодня отвечать на устную тему. И была в шоке, вместо моих пятерок стояли тройки и редкие четверки Юры.
Мне все это объяснили просто, учитель ошибся строкой, выставляя оценки, так как мы шли по порядку друг за другом. Выходит, не раз или два, а постоянно ошибался строкой, выводя напротив моей фамилии кучерявые тройки соседа по парте. Мне принесли извинения и чудесным образом только у меня исправили оценки. Не знаю, чем они там терли или затирали, но мои пятерки вернулись, Юре оставили их дубликаты.
Сюрприз ждал и на выпускных экзаменах, обязательных письменных, когда у меня вышли две четверки, а у соседа по парте, которому я решала задачи и поправляла сочинения, отлично.
— Молодец, — сказала мама. — Если поступишь на бюджет, будешь учиться на стипендию, мы тебе помогать особо не сможем, девочки подрастают.
На выпускной вообще не хотела идти, мама настояла. Лучше бы не ходила, честное слово. Все равно сбежала домой, как только узнала о споре на меня среди парней.
Бежала в большой город, где поступила в медицинское училище, поселилась в общежитии, отучилась три года, которые пролетели незаметно.
С одногрупниками я мало общалась, только по учебе, одевалась скромно, а как только позволил возраст, устроилась на подработку, на одну стипендию сложно выжить. Дома с каждым годом появлялась все реже и реже, дошло до двух раз в год и не всегда с ночевкой. Практики с языком в последние годы стало мало, письма от бабушки приходили редко, и я решила сделать себе подарок и пошла на курсы.
Мама настаивала на моем возвращении, чтобы я работал в медпункте хотя бы санитаркой. Первую работу я нашла еще до окончания, а вторую уже после.
После училища на съемную квартиру меня позвали иногородние девчонки-одногрупницы. Все бы ничего, и общий холодильник, и использование мыльно-рыльной косметики, если бы я не стала замечать, что кто-то спал в моей кровати, и не только.
Мне повезло встретить Анну Львовну, которая предложила снимать у нее комнату за символическую плату и присматривать за ней. Радовало одно, у нее в квартире не пахло старостью. Женщина в почтенном возрасте стала мне как бабушка, по которой я скучала.
Вот тогда у меня появилась возможность откладывать с заработной платы. Спустя три года я поняла, что много не отложу с двух сестринских зарплат, даже если сяду на строгую диету из хлеба и воды.
Решила изменить свою жизнь и поставила перед собой цель получить высшее образование. Для этого пришлось потратить всю заначку на оплату обучения и ноутбук.