— Кое-кому не терпится сесть за руль, — комментирует Гаррет, усаживаясь на пассажирское сиденье. — Тебе не следовало перебираться через середину: ты могла задеть колено.
— С ним все в порядке.
Вообще-то я только что ударилась коленом об руль, и теперь оно немного болит, но я не признаюсь Гаррету — это же левая нога, так что водить я смогу. Я пристегиваюсь и регулирую сиденье.
— Такое чувство, что мне снова шестнадцать, и я учусь управлять автомобилем на стоянке.
— Кто учил тебя водить?
— Райан, на своей старенькой машине. Она такая огромная, что я чувствовала себя за рулем автобуса. — Я окидываю Гаррета взглядом. — Давай быстрее пристегивайся.
— Зачем? Чтобы ездить по парковке?
— Да, вдруг я потеряю сознание.
— О, теперь ты мне веришь?
Потянувшись за ремнем безопасности, он наконец защелкивает его.
Когда я нажимаю на газ, машина срывается с места так быстро, что мне приходится резко ударить по тормозам, чтобы не врезаться в бордюр.
— И ты называешь гонщиком меня?
Гаррет упирается руками в приборную панель, словно готовясь к сильному удару.
— Я нечаянно. Педаль газа очень чувствительная, поэтому достаточно легкого нажатия. То же самое с тормозами. В машине Райана надо было очень сильно давить на педали. — Я еду по парковке и разворачиваюсь. — И руль так легко крутится.
— С гидроусилителем еще бы ему не крутиться легко, — потешается надо мной Гаррет. — Он применяется в большинстве автомобилей последние двадцать-тридцать лет.
— Ну, не в машине Райана. А это был единственный автомобиль, который я водила, кроме твоего в тот единственный раз. — Я продолжаю ездить взад-вперед по парковке. — Когда Райан учил меня, то ужасно волновался за свою машину. Это сейчас его тошнит от нее, а в то время он обожал свою крошку.
— Тогда я удивлен, что он позволил тебе сесть за руль.
— Это было сразу после смерти мамы. Каждый вечер Райан брал меня с собой и разрешал ездить. Даже после того, как у меня стало уже довольно хорошо получаться, он все равно заставлял меня практиковаться. Думаю, Райан просто надеялся хоть как-то отвлечь меня от того, что случилось. Он не хотел, чтобы я одна сидела в своей комнате и вспоминала о том… ну, как я нашла ее.
Гаррет кладет руку поверх моей, сжимающей руль.
— Почему бы нам не сделать перерыв и не посидеть вон за теми столиками для пикника?
Я смеюсь.
— Тебе надоело кататься по парковке? Наверняка, это скучно, особенно когда не ты за рулем.
Я останавливаю машину около теннисных кортов, и мы садимся за столик рядом с качелями. На улице солнечно, но ветер дует прохладный.
— Итак, помнишь, ты говорила, что не знаешь меня так хорошо, как следовало бы? — спрашивает Гаррет.
— Ага.
Я беру его ладонь, от которой исходит уютное тепло, и прячу в нее свои замерзшие пальцы.
— Ну так вот, иногда я чувствую то же самое по отношению к тебе. Думаю, нам нужно что-то с этим делать.
— Ладно, расскажи мне о себе. — Я пристально смотрю ему в глаза и улыбаюсь. — Тебе нравятся долгие прогулки по пляжу? Закаты? Дождливые дни?
— Я серьезно, Джейд. Ты никогда не рассказываешь мне о своем прошлом.
— Как и ты мне о своем.
— Поэтому, я думаю, нам следует начать.
— Что ты желаешь узнать?
— Все, чем ты захочешь со мной поделиться.
— Хм, хорошо, а конкретно?
Он колеблется и крепче сжимает мою руку.
— Можешь рассказать о том дне, когда умерла твоя мама?
Я пожимаю плечами.
— Рассказывать особенно не о чем. Это случилось во вторник. Я пришла из школы, зашла в ванную и увидела там ее. На полу. Я стала кричать, чтобы она встала, но она не шевелилась. Не знаю, зачем я так орала на нее, ведь я знала, что она умерла: ее глаза закатились, а изо рта текла какая-то странная жидкость.
Пока я говорю, Гаррет наблюдает за мной — вероятно, ожидая, что я разревусь. Но я никогда не оплакивала тот день, более того, думая о нем, я ничего не чувствую. Наверное, я плохой человек, но что есть, то есть.
— А что случилось потом? Пришел Фрэнк? Кто помог тебе после того, как ты нашла ее тело?
— Никто. Я просто позвонила в полицию. У меня не было уверенности, куда нужно звонить в подобных случаях, а Фрэнк с Райаном были на приеме у врача. Как бы там ни было, приехали полицейские и задали мне несколько вопросов, а патологоанатом забрал тело. Потом они уехали, а я осталась дома ждать возвращения Фрэнка.
— Ты сидела там в полном одиночестве? И полиция это допустила? Но ты же была несовершеннолетней.
— Я обманула их, сказала, что приедет моя тетя. Которой у меня даже нет. Похоже, из меня получилась хорошая лгунья, раз они мне поверили.
— Значит, когда Фрэнк вернулся домой, ты поехала к нему?
— Да, и осталась там на ночь.
— А что было на следующий день?
— Проснувшись, я просто пошла в школу.
— Но у тебя же только что умерла мама.
— Мне не хотелось сидеть весь день дома и думать об этом. Фрэнк позаботился о похоронах и обо всем остальном. Вот и вся история. Теперь ты знаешь.
— Когда это случилось?
— Осенью. Хорошо, теперь твоя очередь поведать мне что-нибудь из своего прошлого.
— Когда именно осенью?
Проклятие. Он все-таки заставит меня выложить все до конца, а потом примет эту историю близко к сердцу. Вот почему я никогда не рассказываю ее.
Глава 6
— Это случилось в октябре. Шестого числа.
И снова у него появляется этот взгляд. На лице Гаррета отражается шок вперемешку с печалью и жалостью.
— Шестого октября? Это же всего за пару дней до твоего дня рождения.
— Да, я помню, когда у меня день рождения. — Подняв с земли камень, я провожу им по бороздкам на деревянной поверхности стола. — Иногда мне кажется, что она именно так и задумала. В то утро мама пришла ко мне в комнату и сказала, что собирается в четверг заказать пиццу. Это было странно, потому что ничего подобного на мой день рождения она ни разу не делала. Да неважно. Все равно она, как всегда, нарушила обещание.
Пусть теперь я и знаю, что моя мама была под воздействием наркотиков, я так до конца и не смирилась с ее поступком. Я испытываю чувство вины из-за того, что все еще ненавижу ее, но это ничего не меняет. Наверное, мне нужно время.
Гаррет молчит, а я не могу вынести его взгляд. Он смотрит так, словно тот день из моего прошлого сломал меня, а он должен попытаться все исправить и исцелить меня.
— Ну вот, я навела на тебя тоску. — Я выдавливаю из себя смешок, чтобы разрядить обстановку. — Может, поедем?
— Нет. — Он продолжает пристально смотреть на меня все с тем же выражением на лице.
Я снова сосредоточиваюсь на столешнице, расковыривая камнем рисунок в древесине.
— Не надо было рассказывать тебе эту историю. С тех пор прошло уже четыре года. Я ненавидела маму, поэтому все было не так болезненно, как кажется. В твоем случае все намного печальнее: ты по-настоящему любил свою маму, а она погибла в авиакатастрофе.
— Да, только вокруг меня были люди, которые помогли мне пережить эту трагедию. Ты же была совершенно одна.
— Не одна. На следующий день я переехала к Фрэнку и Райану.
Гаррет забирает у меня камень и ждет, когда я взгляну на него.
— Ты поэтому не празднуешь свой день рождения?
— Нет, я не праздную, потому что так сложилось с детства. Это был просто еще один день.
Мне все равно, что мой тон резок, потому что мне ужасно не нравится, куда может завести наш разговор. Я была не готова делиться с Гарретом этой историей и злюсь на него даже за то, что он начал свои расспросы.
— Так мы закончили? Если честно, я не хочу больше говорить на эту тему. Может, ты хочешь узнать обо мне что-то еще?
— Ну хорошо. Вот тебе простой вопрос. — Лицо Гаррета проясняется, когда он, к счастью, меняет тему. — Если бы у тебя была возможность поехать куда угодно, куда бы ты отправилась?
— Никогда не задумывалась над этим. Я не ожидала даже, что уеду из Айовы. Хотя, если бы пришлось выбирать, то я бы посетила одну из стран Европы. Всегда мечтала поехать в Англию и увидеть настоящий замок. Ты когда-нибудь бывал в замке?
— Ага, и не один раз. Я же несколько месяцев жил в Англии.