— Это всего лишь фотоальбом. Ничего особенного.
Я отвожу взгляд, но Гаррет снова поворачивает меня к себе.
— Не делай так.
— Как?
— Не принижай себя.
— Я ничего такого не делаю.
Я снова пытаюсь отвернуться, но Гаррет касается моей щеки, заставляя посмотреть ему в лицо.
— Делаешь. И я не хочу, чтобы так было и дальше.
— Я говорила не о себе, а об альбоме.
— Да, но ты сделала нечто действительно замечательное, но когда я говорю об этом, тебе становится не по себе, как будто ты мне не веришь.
— Потому что эта мелочь еще не делает меня заботливой. Или милой. Если бы я была такой на самом деле, то занималась бы этими вещами с самого начала нашего знакомства, а не ждала бы до сих пор.
Он вздыхает.
— Что? — спрашиваю я, не до конца понимая, к чему ведет этот разговор.
— Почему ты так плохо думаешь о себе, не имея на то никаких оснований?
Я молчу, потому что не знаю, что ответить.
Он все еще удерживает ладонью мое лицо, и когда наши глаза встречаются, я чувствую, как он проводит по моей щеке большим пальцем.
— В тебе так много хорошего, Джейд. Ты внимательная и заботливая. И милая — нравится тебе это или нет. И когда я думаю, через какой ад ты прошла в детстве и как ты с этим справилась… — В расстройстве он замолкает. — Ты чертовски удивительный человек, Джейд, и меня бесит, что ты этого не видишь.
Его слова заставляют меня улыбнуться и одновременно чуть-чуть прослезиться, потому что никто и никогда не говорил обо мне так. Никто и никогда не называл меня милой, внимательной, заботливой или как-то похоже. Вероятно, большинство людей описало бы меня с совершенно другой стороны, потому что обычно я отгораживаюсь от всех и держу на расстоянии. Но я не хочу больше быть такой и пытаюсь понять, как это вообще со мной произошло. Думаю, это последствия моих многолетних попыток стать хорошей для мамы, чтобы, наконец, понравиться ей, возможно даже, чтобы она полюбила меня, ну или, по крайней мере, перестала на меня кричать. Но что бы я ни делала, как бы ни старалась, ничего не менялось. И я бросила попытки добиться ее любви, добиться хоть чьей-нибудь любви. Но потом появился Гаррет и полюбил меня просто так, и мне не нужно было ничего для этого делать, лишь быть самой собой.
Теперь, когда он узнал меня настоящую, ему стало ясно, что в глубине души я не считаю себя очень хорошим человеком. Вот для чего Гаррет только что сказал мне все это: он хочет, чтобы я поверила так же сильно, как и он сам, что я именно тот человек, которого он описал. И может быть, когда-нибудь так и будет.
Я стискиваю его в объятиях.
— Я так люблю тебя.
Он гладит меня по спине и целует в макушку.
— Я тоже тебя люблю.
Еще немного продлив наши объятия, я наконец отпускаю его и встаю.
— Теперь мы можем начать вечер Гаррета?
Он смеется.
— Ладно, только я по-прежнему не понимаю, почему сегодняшний вечер посвящен мне.
— Просто прими это как данность, хорошо?
Я иду за дисками.
— Какой фильм хочешь посмотреть первым?
— Где ты взяла DVD-плеер? — вместо ответа спрашивает Гаррет, заметив его рядом с телевизором.
— У Харпер.
— И ты испекла мне печенье? — Он показывает на коробку, которая стоит рядом с закусками.
— Нет, попросила Чарльза. Он испек печенье сегодня утром, сказал, что это твое любимое.
— Чарльз сам привез его сюда?
— С этим мне помог Декер, потому что мне пока нельзя садиться за руль.
— Ты и впрямь очень постаралась, чтобы организовать вечер Гаррета, — говорит он, обнимая меня за талию.
— Ну да, я решила, что в первый раз все должно быть на высоте.
— Значит, это не разовое мероприятие?
— Не-а. Будут и еще, но когда произойдет следующее, ты знать не будешь. Это будет сюрприз.
— Ты такая чертовски милая, — говорит он, одновременно целуя и щекоча меня.
— В последний раз говорю: я не милая, — смеюсь я, пытаясь вывернуться из его рук. — А теперь иди и выбери фильм.
Посмотрев два фильма, мы занимаемся сексом и наконец засыпаем. Рано утром Гаррет будит меня, чтобы снова заняться сексом. Похоже, он добивается того, чтобы все часы, проведенные с Карсоном наедине, я думала только о том, насколько Гаррет хорош в постели. Как будто у меня вообще могут быть подобные мысли насчет Карсона. Не бывать этому.
Утром мы отправляемся поесть в «Блинный дом Эла», поскольку из-за каникул пропустим традиционный воскресный завтрак. К счастью, там нет фотографов. Должно быть, они все торчат около дома Гаррета.
По возвращении в свою комнату я заканчиваю упаковывать вещи и в половине двенадцатого, пока не пришел Карсон, мы с Гарретом прощаемся.
— Значит, ты будешь звонить мне в дороге каждый час, — уточняет Гаррет.
— Да, только Карсон подумает, что я ненормальная, раз постоянно тебе названиваю.
— Мне плевать, что он подумает. Я хочу знать, что с тобой все в порядке, и ты не валяешься где-нибудь в канаве.
— Он очень осторожно водит машину. Не накручивай себя. Карсон будет здесь с минуты на минуту, и я не хочу, чтобы вы поругались перед отъездом.
— Не буду я с ним ругаться. — Слова Гаррета звучат совсем не убедительно.
— Гаррет, я серьезно. Если он говорит что-то, что тебя раздражает, просто не обращай внимания.
Он опускает голову и качает ею из стороны в сторону.
— Не могу поверить, что согласился на это. Какого черта я позволяю парню, которого терпеть не могу, везти через полстраны человека, которого люблю больше всего на свете? Твоя жизнь в его руках. Он может свернуть с дороги в какую-нибудь канаву и убить тебя. Или врезаться в другую машину. — Гаррет проводит обеими руками по волосам. — Черт! Я не могу отпустить тебя с ним, Джейд. Этому парню нельзя доверять.
Я беру его ладони в свои.
— Успокойся. Все будет хорошо. Ничего плохого не произойдет. Разве не так ты всегда успокаиваешь меня, когда я волнуюсь?
— Так, но это совсем другое дело. Ты уверена, что не хочешь остаться здесь? Мы могли бы всю неделю смотреть у меня дома кино. Чарльз приготовит тебе все, что пожелаешь. Ты могла бы поиграть с Лили.
— Звучит здорово, но мне нужно побыть с Фрэнком и Райаном.
— Просто не забывай мне звонить, хорошо? И не отключай телефон.
— Хорошо.
Он достает бумажник и вынимает четыре двадцатидолларовые купюры.
— Вот. Возьми.
— Гаррет, я не буду брать твои деньги.
— В дороге они тебе понадобятся.
— Карсон сказал, что я не должна ему за бензин. Все оплачивает его отец.
— В любом случае тебе нужны деньги на еду, напитки и все остальное. Просто возьми.
Он протягивает мне деньги, и я беру одну из купюр.
— Мне не нужно восемьдесят долларов. Вполне достаточно и двадцати.
— Этого мало для двух поездок туда и обратно. Вы будете останавливаться на заправках, а там все дороже. Поверь, тебе понадобится восемьдесят долларов.
— Хорошо, но я верну тебе все, что останется.
Гаррет закатывает глаза.
— Можешь оставить себе. Клянусь, Джейд, ты сводишь меня с ума этими деньгами.
Взяв оставшиеся банкноты, я кладу их в пустой бумажник и возвращаюсь к Гаррету.
— Спасибо тебе.
— Пожалуйста.
Как раз в тот момент, когда мы целуемся, в мою дверь начинают стучать.
— Джейд, это я.
Я отстраняюсь, а Гаррет вздыхает:
— «Это я»? Он что, серьезно? Скажи ему, что вы не в тех отношениях.
— Не начинай.
Я быстро целую его и иду открывать.
— Привет, Карсон. Я готова. Ты припарковался у входа?
— У заднего, чтобы тебе не пришлось слишком далеко идти на костылях.
— Я сейчас стараюсь обходиться без них. Мое колено уже почти зажило.
Гаррет подбирает мои костыли.
— Но на всякий случай ты берешь их с собой.
— Давай я возьму твой чемодан.
Карсон заходит в мою комнату, но Гаррет преграждает ему путь.
— Я возьму, — говорит он, прожигая Карсона взглядом.
— Как скажешь, приятель. — Он поворачивается ко мне. — Джейд, после тебя.
Карсон ждет, пока я выйду, и направляется за мной, а Гаррет с моими вещами идет следом. После того, как мы загружаем багаж в джип, Карсон открывает передо мной пассажирскую дверцу.
Гаррет подходит к нему.
— Я хотел бы попрощаться со своей девушкой.
Закрывая дверцу, Карсон даже не смотрит на Гаррета.