— Э-э-э... по-моему Гаррет говорил о шестой. Что это значит?
Райан снова давится кашлем, и я протягиваю ему бутылку с водой, лежащую рядом с ним на сидении.
— Шестой серии? Ты серьезно? Это же где-то девяносто тысяч долларов.
— Что? Черт, это же куча денег.
Отпив воды, Райан возвращает мне бутылку, чтобы я закрутила крышку.
— Да, это чертова куча денег. Наш дом стоит дешевле. Можешь не рассказывать мне, что он купил тебе такую машину за услуги няни.
Надо было придумать что-то более правдоподобное. Эта версия никуда не годится. Но что я должна была сказать? Не могла же я выложить Райану, что машина — это благодарность за то, что я нашла Лили в лесу после того, как ее семья решила, что девочку похитили плохие ребята, пожелавшие отомстить отцу Гаррета за убийство кандидата в президенты. О да, эту историю Райан точно воспринял бы лучше.
Я пытаюсь подобрать другие слова, чтобы все объяснить:
— Мистер Кенсингтон очень богат. Для него девяносто тысяч все равно, что для нас с тобой девяносто долларов.
Девяносто тысяч долларов? Неужели этот автомобиль действительно стоит так много? Райан хорошо разбирается в машинах и, скорее всего, не ошибается. Не желая знать цену, я намеренно не стала искать информацию в интернете. Я догадывалась, что машина дорогая, но не думала, что настолько.
— Джейд, ты не можешь принять ее.
— Мистер Кенсингтон уже зарегистрировал машину на меня. Она официально моя. Я уже ее приняла.
— Мы не можем себе позволить оплачивать ее страховку, так же как регистрацию или техобслуживание. Только замена масла будет стоить дороже ста долларов.
— Мистер Кенсингтон берет это на себя.
— Тогда это бред вдвойне.
— Нет, не бред. Покупая мне такую машину, он понимал, что я не в состоянии ее содержать.
— А что будет, когда ты расстанешься с его сыном?
— О, большое спасибо, Райан. Как мило с твоей стороны. Ты считаешь, что у нас с Гарретом все ненадолго?
Когда я слышу от Райана то, чего в глубине души боюсь и сама, это очень сильно меня задевает.
— Я реалист. Вам всего по девятнадцать. Вполне возможно, что вы не проживете вместе всю жизнь.
— Правда? Значит, и вы с Хлоей тоже.
— Не сравнивай. Мне двадцать два, Хлое двадцать три, тебе же всего девятнадцать. За три-четыре года люди сильно взрослеют.
Зря он это сказал. Знаете, бывают такие темы, которые сразу выводят вас из себя, задевают за живое и могут так разозлить, что вы перестаете нормально соображать? Для меня это вопрос зрелости.
— Значит, теперь ты заявляешь, что я еще не повзрослела? Да пошел ты, Райан.
— Джейд, прекрати. Не ругайся.
— Перестать ругаться? А ты сам никогда не ругаешься? Или ругаться можно лишь тем, кому стукнуло двадцать два? Кстати, твой день рождения был всего пару недель назад, так что тебе двадцать два едва исполнилось.
— Я не имел в виду, что ты незрелая. Я только хотел сказать, что…
Теперь я уже настолько зла, что начинаю кричать на него:
— Сколько я себя помню, мне приходилось самой заботиться о себе! Я сама стирала свои вещи, когда мне было пять лет, Райан. Пять лет! А может, и меньше, уже не припомню. И в этом же возрасте я сама себе готовила еду: каждый день бутерброды с арахисовым маслом, пока не научилась пользоваться микроволновкой. И все эти годы я заботилась о маме: готовила, платила по счетам, ходила в магазин за продуктами. Я была ребенком, заботящимся о взрослой женщине! Так что никогда, черт возьми, не говори мне, что я незрелая!
Я отворачиваюсь к боковому окну и, чтобы успокоиться, делаю глубокий вдох. Когда звонит телефон, я беру трубку и вижу, что это Гаррет.
— Привет, Гаррет.
— Привет, ты снова в пути?
Гаррет в хорошем настроении, что неудивительно: он оптимист. И это здорово. Но я не в том настроении, чтобы общаться. Во мне слишком много злости, и его радостный настрой, как ни странно, еще больше выводит меня из себя.
— Сейчас не лучшее время. Давай я перезвоню тебе позже?
— Почему? Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто устала и не могу сейчас говорить.
— Хорошо, тогда позвони позже. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Держа в руке телефон, я смотрю на пролетающие за окном заснеженные поля. По мере того, как я начинаю успокаиваться, ко мне приходит чувствую вины из-за того, что я накричала на Райана. Он ведь понятия не имеет, насколько мы с Гарретом сблизились. Райан не знает, через что мы вместе прошли, поэтому неудивительно, что у него возникают подобные мысли.
Следующие три с половиной часа мы не произносим ни слова. Мы слушаем кассеты, которые я подарила Райану на Рождество, а в окрестностях Де-Мойна снова начинает работать радио.
— Может, разберемся с этим до того, как окажемся дома? — наконец спрашивает, выключив радио, Райан.
— В этом нет необходимости. Считай, что мы уже разобрались. Все хорошо. — Я отвожу взгляд от бокового окна. — Прости, что накричала на тебя. Всему виной недостаток сна. Я сейчас не в лучшем настроении.
— Джейд, что с тобой происходит? Раньше ты всегда со мной все обсуждала, а теперь ничего не рассказываешь.
— Нечего рассказывать.
— Несколько часов назад ты сообщила о трех важных событиях в твоей жизни, которые держала от меня в секрете. Почему ты вообще начала что-то скрывать? Между нами никогда не было тайн. Даже если ты что-то не рассказывала отцу, то, по крайней мере, делилась со мной.
— Так было, когда я училась в школе и жила с вами. С тех пор многое изменилось. Теперь я сама по себе, а ты занят на работе или с Хлоей. Мы стали меньше общаться.
— Да, но так не должно быть. Я хочу, чтобы мы общались, Джейд. Хочу, чтобы все было, как раньше, чтобы мы обсуждали друг с другом разные вещи. Да, я занят, но не настолько, чтобы не поговорить с тобой. В последнее время я звоню не так часто, потому что ты не отвечаешь на мои звонки, и я решил дать тебе больше личного пространства.
— Дело не в этом. Просто у каждого из нас теперь своя жизнь. Мы уже не будем так близки, как раньше.
— Почему нет?
— Потому что теперь у тебя есть Хлоя.
— Это ничего не меняет, я по-прежнему хочу общаться с тобой. И Хлоя не станет препятствовать нашему общению или совместному времяпрепровождению.
— Ты собираешься жениться на ней?
Райан смеется.
— Значит, ты решила, что мы снова можем доверять друг другу?
Я пожимаю плечами.
— Ты сам предложил.
— Ну ладно. Да, я собираюсь на ней жениться, но не в ближайшее время. Мы говорили об этом: Хлоя хочет подождать до окончания медицинской школы.
— Это долго.
— Первый курс она почти закончила, так что остается еще три года.
— Когда ты хочешь сделать ей предложение?
— Возможно, осенью или на Рождество.
— Это большая новость, Райан. Видишь? Ты тоже кое-что скрывал от меня.
— Я бы не назвал это секретом. Ты же знаешь, что я еще ни с одной девушкой не встречался так долго.
— Ага, вот я и подумала, что вы поженитесь. Просто не знала, когда именно.
— А что насчет вас с Гарретом? У вас когда-нибудь возникала тема брака?
Райан бросает на меня вопросительный взгляд, я же смотрю на него, как на сумасшедшего.
— Брака? Еще недавно ты утверждал, что я незрелая и что у меня нет будущего с этим парнем.
Он вздыхает.
— На самом деле я так не думаю. Я сказал так лишь потому, что этого хотелось бы мне.
— Не понимаю.
— Ты моя младшая сестра, и я не хочу, чтобы ты взрослела. Я до сих пор отчетливо помню, как ты переступаешь порог нашего дома: тебе двенадцать лет, волосы собраны в хвостик, ты в одном из маминых платьев, которое тебе слишком велико. Ты пыталась выглядеть старше, чтобы я обратил на тебя внимание.
— Что ж, я была глупым ребенком и не понимала, что делаю. Мама не говорила со мной о мальчиках.
— Это было мило. Ты так старалась. В пятнадцать лет я понятия не имел, что делать с назойливой девчонкой, которая ходит за мной по пятам. Однако потом мне даже стало нравиться, что ты рядом. Мне нравилась роль старшего брата, а теперь оказалось, что я не готов потерять свою младшую сестренку.
Я опускаю глаза, а Райан тянется к моей руке.
— Я понимаю, ты взрослеешь и двигаешься дальше, но я не хочу, чтобы мы отдалялись. Прости за то, что я сказал. Ты, конечно, не ребенок, Джейд. На самом деле ты более зрелая, чем большинство людей вдвое старше тебя. И я очень надеюсь, что у вас с Гарретом все получится.