Весь завод был размером, наверное, с большое футбольное поле, с потолком высотой пятнадцать футов, где по разветвленной системе монорельсовых трасс перемещались от одного контейнера к другому части имиполексовых порций в различной степени готовности.
Сам по себе сырой имиполекс вырабатывался в череде камер, лабораторных автоклавов, вакуумных камер и дистилляторных колонн, с подключенными трубами подачи химических растворов, выходящими откуда-то из-под пола.
Работники узнавали идущего по залу Нираджа, которого сопровождал Ренди, и подходили, чтобы хлопнуть босса Ренди по плечу или шутливо ткнуть кулаком в живот — при этом они походили на рабочих муравьев, обменивающихся приветственными прикосновениями усиков во время ухода за своими личинками.
— Здесь у нас в ходу прикосновения друг к другу, — объяснил Нирадж. — Так принято. Наверное, мы потому используем язык жестов и прикосновений, что часто видеть лица друг друга невозможно. А может быть, потому, что все тут очень чистое.
Единственное загрязнение, которое Ренди ощущал в идеальной чистоте заводской атмосферы, было его собственное пропитанное мясным духом дыхание, постоянно колышущееся перед его дыхательной маской. Ему очень хотелось сорвать с лица защитную маску и полной грудью вдохнуть идеально чистый воздух завода. Но тогда он должен будет и выдохнуть тоже без маски, а заводу это явно не понравится — датчики немедленно определят повышение количества частиц на кубический метр, и замигают сигналы предупреждения.
Они спустились на эскалаторе вниз, в субзавод, на уровень ниже основного уровня заводского помещения. Здесь находилось оборудование, поддерживающее процессы в аппаратах на основном уровне завода. Здесь имелись электрические генераторы, огромное количество трубопроводов, емкости с кислотой, системы фильтрации, вакуумные линии, оборудование слежения за количеством частиц в воздухе — мили проводов, труб и пучков толстых кабелей заполняли пространство этого огромного помещения со стенами из бетона. Это было то место, где Ренди предстояло работать, ремонтировать, собирать и налаживать систему трубопроводов завода.
Жилье, которое «наследники» подыскали для Ренди, находилось в новеньком чистом небоскребе прямо возле аэропорта Бангалора. Большая часть людей, проживающих в этом небоскребе, были рабочими и учеными неиндийских национальностей, приехавших работать по найму в различные высокотехнологические компании Бангалора. Прожив тут неделю в напряжении и полном одиночестве, Ренди решил переехать в центр города, в место, где можно было жить среди настоящей Индии, в сумрачную комнату в старинном каменном здании на склоне холма между полными разноцветия орхидей Садами Лалбах и вечно не умолкающим Ганди-базаром.
Поразительное разнообразие Индии подействовало на Ренди успокоительно. В аккуратном, но абсоютно скучном Луисвилле все были либо плохие, либо хорошие, богатые или бедные, черные или белые — на улицах же Бангалора можно было отыскать любое сочетание красок, физическое либо духовное, жизнь здесь все время неустанно менялась, перемешиваясь в своих богатейших переплетениях.
Дом, где себе нашел жилье Ренди, назывался «Типу Бхарат»; Типу было имя древнего индийского принца, а Бхарат — индийское название страны, Индии. Стены «Типу Бхарат» были покрыты вырезанными «каменными» узорами, напоминающими бесконечные ожерелья, и украшены многими арочными нишами с небольшими яркими имиполексовыми статуями богов, самодвижущимися иконами, размахивающими своими маленькими ручками и, казалось, наблюдающими за прохожими. На крыше дома имелась открытая терраса, где обитатели «Типу Бхарат» могли сидеть и любоваться Восточным или Западным Чатом, далекими горными хребтами, окружающими высокогорное плато Бангалора.
Неподалеку от Ганди-базара находилась улица, которую облюбовали себе голые святые и блаженные, их называли здесь садху; днями и ночами садху сидели на улицах в специальных маленьких будках, в каждой из которых имелась небольшая горелка, одеяло, метелочка отгонять мух и коллекция блестящих разнообразных религиозных принадлежностей, изготовленных из имиполекса. Иногда один или другой садху устраивал представление: забивали заостренные колышки себе в голову, разжигали костер на улице и ходили по углям, высасывали кровь из шеи живого цыпленка или проделывали что-нибудь еще более фантастичное и отвратительное. По вечерам Ренди часто ходил на эту улицу, чтобы посмотреть представление.