Можно заметить разницу в курении: Билл держит в зубах трубку из кукурузного початка, а сын плантатора пыхтит дорогой сигарой, пришедшей через таможню из Гаваны.
С едой покончено, но возвращаться домой еще рано, а пускать собак по свежему медвежьему следу слишком поздно. Виски вдохновляет на развлечения, испытание силы и мастерства. Эти сыновья Арканзаса обязательно стали бы играть в карты; но, к их досаде, ни у кого не оказалось колоды. Сожалеют об этом Билл Бак, Альф Брендон и сын священника. Они слишком далеко от поселка, чтобы послать за картами. «Расшибалочка» кажется им недостаточно сложной игрой, другие игры совсем детские. Кончается все соревнованием в силе и скорости. Борьба, прыжки через веревку, прыжки в длину – во всем первенствует Альф Брендон, за ним – сын конеторговца. Их превосходство объясняется исключительно возрастом, потому что именно они старше всех в группе.
Обычные забавы прискучили, принялись искать чего-то нового. Крепкая горизонтальная ветка тополя подсказала новое развлечение. Ветка располагается почти в девяти футах от земли. Кто может подпрыгнуть, ухватиться за нее и висеть дольше всех?
Альф Брандон достал свои золотые часы с секундной стрелкой, и испытание началось.
Все шестеро сумели ухватиться за ветку и повиснуть. Все висели какое-то время; всех победил Билл Бак; Бредон испытывал заметное раздражение.
А кто сможет дольше всех провисеть на одной руке?
Испытание началось, победил сын плантатора.
– Ба! – воскликнул побежденный Бак. – А кто дольше всех провисит на шее? Кто-нибудь посмеет?
Взрыв смеха ответил на эту шутку молодого сквоттера.
Глава II
Два путника
Наступило такая глубокая тишина, что можно было услышать малейший звук в округе. Хотя молодые Нимроды[1] из глуши не профессиональные охотники, они привыкли держать уши настороже. Возобновить разговор им помешал шорох тростников – верхушки растений нависали над тропой. Со стороны Хелены слышались шаги. Мягкие и еле заметные, словно это ноги, обутые в мокасины, или женские. Тем не менее собравшиеся на поляне слышали их отчетливо. Все: охотники, собаки, лошади – насторожились и вслушивались.
Кто идет со стороны Хелены?
Не успел этот вопрос оформиться, как появился и ответ. На тропе показались двое: впереди юноша лет восемнадцати, за ним девушка на два года моложе.
Они не похожи на брата и сестру. Мать у них могла бы быть одна, но не отец. Если же у них один отец, то должны быть разными матери.
У обоих необычная внешность – даже поразительная. Юноша высок, изящен, элегантно сложен; черты лица его напоминают римлянина: тот же овал, те же выступающие нос и подбородок, орлиные глаза, которые в детстве смотрели на Теверон, или Тибр. Кожа тоже свидетельствует об итальянском происхождении, она слегка оливкового оттенка, чуть темнее на щеках; и все это увенчано густой шевелюрой, черной, как оперение канюка. Выделяясь фигурой и осанкой, юноша и одет не так, как остальные молодые охотники, которые смотрят на него с поляны. На ногах у него мокасины, ноги плотно обтянуты брюками из грубого зеленого сукна; миткалевая охотничья куртка на плечах, а на голове вместо шляпы «ток», или тюрбан, давно усвоенный полуцивилизованными жителями фронтира. Юноша снабжен пороховым рогом и сумкой с пулями, свисающими с руки; он вооружен длинноствольным ружьем, которое небрежно держит на плече.
Его спутницу мы назвали девушкой. Слово вполне подходит; но ее описание потребует меньшей точности в подробностях. На вид шестнадцать лет; больше, если принять во внимание распускающуюся женскую красоту; одета в платье из домотканой материи, выкрашенной купоросом; платье плохо сшито и не очень подходит к фигуре; волосы по всей видимости не знакомы с гребнем, однако они блестят, как солнце через выходящее на запад окно; глаза как звезды, снятые с голубого полога неба, – такова была та, которая шла вслед за юношей в миткалевой охотничьей куртке, вернее, сопровождала его.