а убрана и задрапирована шелком. Перина лебяжьего пуха была такая мягкая, засасывающая и так удобно приняла ее тело, когда она легла. Покрывало было золотым и угольно-черным - траурные цвета. Ну почему Метии всегда, всегда удавалось ее взбесить? Но тут Келейос пожала плечами и засмеялась. Может быть, в окружении черного Лотор будет чувствовать себя привычнее. Стены были увешаны дорогими гобеленами и коврами. На них были сцены битв, смерти, несчастной любви: трагическая любовь Гинндонн и Пестраля; в очень убедительных цветах изображено их двойное самоубийство. Битва на Тигорском холме с грудами мертвых и умирающих. Один из них, казалось, вот-вот выйдет с картины, моля о помощи. Трясущаяся рука протянута вперед, в глазах ужас и подступающая темнота. На дальней стене - сцена охоты. Огромный лось, упавший на колени, с губ капает кровь, и на нем повисают гончие. Метия в совершенстве изучила придворные хитрости. Все было сделано должным образом, но смысл полностью не тот. Когда наступили сумерки, Келейос посмотрела в узкие окошки. Она была снова одета в платье цвета сливок и даже согласилась на все положенное даме нижнее белье, кроме корсета. Эти штуки были такие тугие, что она побоялась потерять сознание во время церемонии. И не стала надевать плащ. Золотая кружевная вуаль лежала на кровати. Волосы ей расчесали до блеска, волнистые, густые, и пламя свечей отблескивало в них золотом. По обеим сторонам лица были заплетены тонкие косички, и в каждую вплетена золотая нить. Так убирали волосы вритианские эльфийки в день свадьбы. Кроме нее, здесь об этом никто не знал, но ведь это ее сочетание. Она отвернулась от окон - зашуршали шелковые юбки. Поти зашипела и ударила по ним лапкой. Келейос нагнулась, чуть не стукнувшись о низкий столик. Кошка зашипела еще раз и попятилась, вздыбив шерсть. - Пота, это все еще я, все в порядке. Она неловко села на пол и подозвала кошку. Поти подошла, но прежде чем дать себя погладить, обнюхала ее руки. Келейос пыталась уговорить себя смириться. Он красив, молод, наполовину эльф. Можно было искать долго и найти что-нибудь похуже, но ведь он служил злу. Правда, Келейос начинала осознавать, что и сама она не целиком на стороне добра. Меч Разящее Серебро, имеющий природу зла, предпочел ее, а не Лотора. Может быть, не захотел соперничать с его топором. Да, но Лотор поймал ее, как в ловушку. Ну ладно, у пойманной зверушки может оказаться еще один укус в запасе. Она зарылась лицом в шерсть Поти. - Нет, драться с ним я не могу. Я тогда нарушу обет. Но и не могу, чтобы он просто так меня получил. Поти тихо мурлыкала, стараясь ее утешить, но это было трудно. Она попробовала встать, запуталась в платье, и ей пришлось опустить кошку на пол и неуклюже подниматься, перехватывая руками по кровати. А на кровати лежал Разящее Серебро, боль и смерть. На тщательно убранной кровати. Ничего не сдвинулось, только сверху лежал меч. Снаружи донеслись возгласы и треск пламени. Вся дорога была уставлена шестами с факелами. И теперь они горели, озаряя ночь красно-золотыми сполохами. Меч был холоден на ощупь. Она медленно расстегнула ножны и вынула меч. В густом свете свечей он сверкнул бледным золотом. Медленно запульсировал и сказал: - Я твой навеки. - Ты - проклятый, проклятый меч! Он засмеялся - странный звук для предмета, не сеющего легких. Как будто смех отдавался в металле гот весь звучал. - Проклятый? Ладно, это еще как посмотреть. - И он зашелся в новом приступе смеха. Она сунула меч в ножны и застегнула, но смех все еще слышался, заглушенный и тонкий. Ножны она швырнула обратно на кровать. Появился Грогх, держа в когтях ночной цветок. Он был белый и большой, как раскрытая ладонь Келейос. От него шел кружащий голову экзотический аромат. Метия использовала магию земли для выращивания тропических цветов в зимнем климате. Их мать такого никогда не делала - она говорила, что эти растения несчастливы. - Подарок тебе, госпожа, подарок. Она наклонилась и взяла цветок. - Спасибо, Грогх, очень красиво. В двери постучали со словами: - Пора одеваться, леди Келейос. - Входите. Вошли служанки, взвизгнувшие при виде демоненка. Келейос махнула им рукой - входите же, и вдруг почувствовала усталость. Коротышка-брюнетка стала сразу же разглаживать складки на юбке, укоризненно цокая языком. Зашуршала золотая вуаль. Ее подняли у Келейос над головой и стали крепить заколками. Она спадала ниже колен, но спереди доходила только до талии. Они что-то тянули, что-то взбивали и наконец сказали: - Принцесса Келейос, ты прекрасна. Келейос неуверенно подошла к овальному зеркалу. Никогда бы не узнала она то создание, что смотрело на нее оттуда. Что-то невозможно изысканное, из одних золотых кружев и шелков. Пламя свечей плясало в карих глазах. Она стала медленно поворачиваться, стараясь увидеть платье со спины. Служанки немедленно поставили второе зеркало. Нет, это была не она. Ктото пришел, похитил ее, а оставил вот это - вот эту женщину. Одно утешение было у Келейос: под всей этой мишурой у нее был нож. Не то чтобы она могла до него вовремя добраться, но так все равно спокойнее. Она напрягла мышцы и ощутила знакомое пожатие ножен. Нет, она не унеслась прочь: Келейос Заклинательница, прозванная Зрящая-в-Ночи, все еще была где-то здесь под этой оболочкой. Вслух она лишь сказала: - Годится. Служанки переглянулись, но, помня свое место, ничего не сказали. Грогх подошел поближе и протянул лапку - коснуться ее. - Сияет, - сказал он. - Сияет! Она улыбнулась, наклонив голову к бесенку. - Правда. - Келейос подняла лунный цветок со стола: - Будьте добры, поставьте это в воду. Темноволосая девушка поклонилась и взяла цветок. В дверях появилась Метия в том самом голубом платье, в котором была раньше. - Пора. - Грогх, ты останешься в комнате, когда я уйду. Он кивнул и прыгнул на лошадку-качалку: - Как прикажешь, госпожа, так я и сделаю. Келейос вышла с Метией, окруженная стайкой служанок, не желавших ни секунды оставаться наедине с демоном. - Очень благородно с твоей стороны перенести лошадку ко мне в комнату, - сказала Келейос. - Грогху это очень нравится. Метия фыркнула: - Демон не оставил бы ее в покое. И я видела, что Ллевеллин играет вместе с этой тварью. Пусть лошадка достанется ему, лишь бы он не лез к моему ребенку. Келейос улыбнулась под вуалью. Перед замком стояли четыре лошади. Две чисто белые. Одна вороная с белой звездочкой на лбу и одним белым чулком. Последняя - золотистая с белой звездочкой на лбу и одним белым чулком. На золотистом жеребце седло было дамское, как и на одной из белых лошадей. Вышел Тобин. Его туника с золотым шитьем вспыхнула в медном отблеске факелов. Волосы цвета опавших листьев сегодня были красно-золотыми. За ним шел черный целитель, и серебряная нить в его одежде отражала свет. Волосы его спадали ниже плеч и светились собственным светом. Голову венчал серебряный обруч без украшений - корона принца. Тобин и Метия отступили в сторону, и Лотор взял за руку Келейос. Из стоящей вдоль факельного пути толпы раздались приветственные крики. Он помог ей сесть на золотого жеребца и вскочил на своего вороного. Тобин и Метия сели на белых лошадей, и процессия двинулась. Из толпы летели восклицания: о красоте принцессы, о странном, но красивом ее будущем консорте. Храм Урла был на краю деревни. Там процессия остановилась и спешилась. Лотор помог Келейос сойти. Если он и чувствовал ее нежелание, то никак этого не показал. Они прошли в храм, ее левая рука твердо лежала на его правой. Храм был освещен лишь огнем в дальнем конце центрального зала. Шуршание шелка и топот сапог стали громче, когда они подошли к жрецу. Тот был высок, широкоплеч, с густой каштановой бородой, где уже пробивалась седина. Он был голубоглаз, но не был уроженцем острова. Мантия жреца спадала до земли, оранжевая с коричневой искрой - цвета Урла. Спереди на ней были вышиты языки пламени и над ними - молот. - Кто привел их на сочетание? - Мы привели, - ответили в один голос Метия и Тобин. - Вы выполнили долг свой, и вы свободны. Лотор и Келейос стояли перед жрецом, не касаясь друг друга, и он улыбнулся им с высоты своего роста. - Доброй ли волей сочетаетесь вы? - Нет. - Да. Они глядели друг на друга с вызовом. Жрец спросил: - Вы хотите сочетаться? Оба ответили согласием. Он отступил в сторону, открывая взору яму с огнем. - Как усиливается огонь каждым языком пламени, так и вы будете усиливать друг друга. Как два куска металла отковываются в один и становятся сильнее, так пусть будет и с вами. Как ученик без слов понимает молот мастера, так и вы будете слышать истинные мысли друг друга. Время вам обменяться дарами. Келейос сняла с правого запястья золотую цепочку и протянула жрецу. Раковина смотрелась прекрасной драгоценностью. Лотор протянул что-то вроде кольца. Жрец взял оба дара и произнес молитву: - Да будут к радости эти дары. Благослови сочетание это, Урл, бог наш, ибо сегодня соединяются двое идущих путями твоими. Да будут эти дары залогом обета вашего друг другу. Он протянул цепь Келейос, и та взяла ее. Лотору пришлось наклониться, чтобы она смогла надеть цепь ему на шею. - Это позволит тебе какое-то время дышать под водой. Он поблагодарил и взял у жреца свой дар. Кольцо было сплетено из его платиновых волос, а камнем была капля его крови. Когда он надел ей это кольцо на палец, она ахнула и уставилась на него. Он отдал свою жизнь в ее руки. Владея такими предметами, травная колдунья может похитить жизнь человека. - Волосы и кровь моя в залог, что никогда не причиню тебе вреда волей своей. - Соедините руки. Они взялись за руки, и жрец поставил их на колени. Потом связал их руки полоской кожи. Если бы это был брак, вместо нее была бы цепь. - Встаньте, ибо вы соединены. И он развязал им руки. Но они вышли рука в руке, потому что этого ждала толпа. И толпа издала мощный крик, и их разлучила нахлынувшая волна народа. Вдруг откуда-то появились два открытых портшеза, и на плечах толпы их понесли к месту пира. Здесь, на острове, крестьяне всегда пользовались большей свободой. В толпе были люди, знавшие Келейос еще младенцем. Они помнили, как они с Белором задали жару островным забиякам, когда те как-то осенью обидели иллюзиониста. Из толпы летели соленые шутки и рискованные предположения о том, что будет сегодня ночью. На секунду перед Келейос мелькнуло над толпой лицо выведенного из себя Лотора. Хорошо хоть он язык придержал и не стал оскорблять людей за их якобы бесстыдство. Столы были расставлены на траве рядом с замком, и вся деревня пришла пировать и веселиться. Толпа их вынесла на площадку для танцев. Она была хорошо утоптана и очищена от травы заранее. Празднество продолжалось весь день, пока Келейос и ее спутники отсыпались, мылись и приходили в себя. Толпа уже наелась и была наполовину пьяна. Сегодня здесь было много чего купить и много на что посмотреть. Приносили в жертву лучшие плоды полей, лучшую охотничью добычу. Теперь хохочущая толпа требовала танца от новосоединенной четы и криками торопила музыкантов. Те заиграли зажигательный танец, взлетающие ноты, дергающие не ноги, а прямо разум. Лотор поморщился. Чтобы она его услышала, ему пришлось кричать ей прямо в ухо: - Я не знал, что придется танцевать. Я не умею это делать. - Не важно, этого танца ты бы все равно не знал. - Она взяла его за левую руку и вывела в круг. - Двигайся, как в схватке. Повторяй мои движения, делай, как я. Он скованно последовал за ней. Вся его боевая быстрота и грация как-то смазались от неловкости. Танец состоял из касаний пальцев и обозначений поцелуев. Когда танец кончился, Лотор с облегчением вздохнул. Келейос расхохоталась во все горло. Он не понял, почему, пока какая-то дама не подскочила к нему и не повела его за собой. Кто-то схватил Келейос за руку, и она тоже вступила в танец. В эту ночь крестьяне танцевали с принцами. Многие в знак жертвы Всеобщей Матери прощали старые долги, кончали старые свары. Матерь пожинала урожай не только с земли, но и с душ. Лотора закружили в толпе пестрых крестьянских юбок. Келейос попадала в руки, мозолистые от канатов и рыбачьих сетей. Кузнец, не обладающий ни унцией магии, вертел ее в объятиях, железных, как его работа, источая запах горелого металла. Келейос видела все это сквозь сияние золотых пятен. Вуаль вилась вокруг лица, странно близкая и горячая. Наконец сели за пир. Столы стонали под грудами яств в свете факелов. Может быть, на острове и хватило бы людей, чтобы съесть всю еду, хотя Келейос в этом сомневалась. Лотор сидел рядом с ней. От легкой испарины его кожа блестела. Как и многие очень бледные люди, он от напряжения покраснел. Бледная кожа отсвечивала розовым, а глаза сверкали из-под почти невидимых белых бровей. Он увидел, что она на него смотрит, и стал глядеть на нее. Она не отвела взгляд. Он чуть скосил глаза и сказал с улыбкой: - Пойдем на ночной отдых, моя принцесса. Она еще какое-то время смотрела на него, потом кивнула. В животе возник тугой комок и пополз вверх, она боялась закашляться. Он предложил ей руку, она отказалась. Они прошли рядом, не касаясь друг друга, и когда толпа поняла, куда они идут, взлетел хор приветственных голосов. Она запуталась в длинных юбках, он поддержал ее, и она не отняла руку. Всю дорогу к лошадям их преследовали добродушные возгласы одобрения и соленые шутки. Она позволила ему помочь ей взобраться в дамское седло. Отбросила ногой сбившуюся комом юбку. Он поднял бровь и усмехнулся: - Нервничаешь, любимая? Келейос не стала отвечать, а послала лошадь вперед, не ожидая, пока он сядет в седло. Он догнал ее галопом, смеясь. - Ты пьян, - сказала она. Он засмеялся еще раз: - Ну почему, любимая? Мне показалось, что ты нервничаешь. - Естественно, когда направляешься в брачную постель. Он протрезвел и схватился за поводья ее коня: - Келейос, ты никогда раньше не была с мужчиной? Она вырвалась и галопом понеслась к замку. Услышала только, как он пробормотал: - Лотова кровь, девственница! Он ее не преследовал. Она пронеслась сквозь поднятые ворота, где ждал конюший. Где-то в скачке она потеряла золотую вуаль. Келейос подобрала громоздкие юбки и побежала к себе в комнату, но остановилась. Он в конце концов туда придет. Она поклялась лечь с ним в постель. Обратной дороги нет. Но часть ее души все еще боролась с этой мыслью. До церемонии сочетания всегда была надежда избегнуть, но теперь - теперь осталось только выполнять. - Не могу, не могу. Сперва я его увижу мертвым, чего бы это ни стоило. Кто-то вышел из тени. Это была Магда. Она широко развела руки и сказала: - Моя Келейос, моя маленькая девочка-воин. Келейос подбежала к ней и позволила сильным рукам прижать ее к пышной груди няньки. Магда гладила девушку по волосам. - Все эти годы игр с мальчишками, ночевок с воинами, и ты никогда не была с мужчиной? Келейос освободилась из ее рук, выпрямилась и ответила: - Нет. - И все эти разговоры о твоей дикости в молодости, все разговоры. Я же всегда знала, что это из зависти, зависти к силе, положению, красоте. - Магда, что мне делать? - шепнула она. - Ты сделаешь то, что делают женщины уже много столетий. Ты через это пройдешь. - Как? Я так зла. Он меня поймал, и на этот раз мне не освободиться. Ни меч, ни заклинание меня не спасут. - Бедняжка Келейос, никогда ты не знала женского искусства терпения. - Я научилась терпеть. - Как мужчина, привыкший к действию и владению собственной судьбой. Да, сочетание с любым мужчиной тут будет тяжким, но сейчас... ты должна показать себя как можно лучше. - Но как это - как можно лучше? Женщина обняла ее за плечи: - Я дам тебе пару советов, милая моя, советов женщины, которая родила пятерых и воспитала гораздо больше. Келейос улыбнулась. Они шли по залам, и тихий шепот Магды отдавался от каменных стен. Магда вышла, забрав с собой служанок. Бесенок исчез, как Келейос ему приказала. Она надеялась, что он сегодня на самом деле ни во что не вл