– Ваша светлость, – сказал он. – Могу я быть вам полезен?
– Святой отец, – ответила я. – Я шла помогать больным.
Он перевел взгляд туда, где были спрятаны боковые ворота, и
улыбнулся.
– Вижу, вы нашли мой вход в монастырь.
Первой мыслью было все отрицать из-за страха, что не смогу
использовать их в следующий раз. Но, судя по хмурому взгляду Труди, догнавшей меня, я поняла, что в любом случае не смогу больше пользоваться
воротами.
– Извините за беспокойство, святой отец, – сказала Труди, кланяясь.
Хотя я успела убежать недалеко, Труди тяжело дышала и вытерла
капли пота, выступившие на лбу.
– Вы не беспокоите меня, – сказал он.
Дверь его дома была открыта. Почему он не помогает больным в
лазарете вместе с другими монахами?
– Я отведу Розмари в пансион. – Труди стала нащупывать мою руку.
Я отошла в сторону, чтобы она не смогла дотянуться до меня.
– Отец настоятель, позвольте мне помочь монахам. Лазарет переполнен
больными. – Если я не смогла убедить Труди, то возможно смогу убедить
аббата.
Аббат склонил голову набок и посмотрел на меня. Серьезность
выражения его лица дала мне надежду на то, что, может быть, он сочтет меня
достаточно взрослой.
– Святой отец, – снова заговорила Труди. – Родители миледи
отправили ее в монастырь, чтобы уберечь от чумы. Они и так не обрадуются, узнав, что болезнь добралась и сюда. Но будут еще более недовольны, если
леди Розмари сама будет ухаживать за больными.
– Вы принимаете меры предосторожности? – спросил аббат Труди, его
тонкие брови сошлись вместе, образуя галочку над встревоженными глазами.
– Да, – опередила я Труди. – Моя няня заставляет меня умываться
уксусом, есть лук и чеснок, спать на животе и повсюду таскать цветы и
душистые травы.
– Хорошо. – Руки аббата были засунуты в широкие рукава, как принято
у монахов. – Тогда пока вы в безопасности.
Трепет надежды вспыхнул в моей груди.
– Значит, вы позволите мне помочь?
Он заколебался и снова склонил голову набок. Голая макушка засияла
бликами отраженных солнечных лучей.
– Женщинам и детям запрещено входить в монастырь.
Мои плечи поникли, и я вздохнула.
– Но при данных обстоятельствах, – продолжил он, – я сделаю
исключение. Я не смогу отвернуться от больного из-за того что она женщина.
По этой же причине, я не смогу отказаться от помощи женщины.
Его слова затмили все мое разочарование последних дней.
– О, благодарю вас, святой отец.
Я не смогла сдержать улыбку, хотя знала, что должна была, особенно
когда увидела как глубокие морщины на лбу Труди стали похожи на рвы, вокруг замка Монфор. С дороги, проходившей перед монастырем, донесся
какой-то крик, и настоятель выпрямился во весь рост, возвышаясь надо мной, как колокольня над церковью.
– У меня сообщение для леди Розмари, – снова раздался далекий крик, на этот раз более отчетливый.
В голосе посыльного слышалась срочность, и я, обойдя аббата и Труди, побежала к дороге, молясь, чтобы это были добрые вести: например, что
чума наконец-то утихла, и теперь мои родители позволят мне вернуться
домой, и лорд Колдуэлл сможет вернуться в Эшби.
Солдат моего отца, сидевший на фыркающем боевом коне покрытый
попоной с сине-золотой эмблемой моей семьи по бокам, при виде меня
спешился, опустился на одно колено и склонил голову.
– Миледи, – сказал он.
Улыбнувшись и кивнув, я разрешила ему встать.
– Какие вести вы принесли? – Спросила я, когда он встал на ноги.
Солдат взглянул мимо меня. Я последовала за его взглядом и увидела, что Труди ковыляла к нам так быстро, как только могли нести ее пухлые
ноги, а аббат медленно и размеренно шел через двор.
– Продолжайте, – сказала я, слишком озабоченная, чтобы ждать их. –
Как поживают мои отец и мать? Они послали вас за мной?
– Моя госпожа. – Он упорно не хотел на меня смотреть.
Только тогда я обратила внимание на его поникшие плечи, как будто
он нехотя нес слишком тяжелый груз. Дрожь беспокойства поползла по моей
спине, и я почувствовала сильное желание смотреть куда угодно, только не
на него. Я взглядом нашла замок Монфор на утесе, чьи массивные башни и
толстые стены были хорошо видны со стен монастыря. Я даже могла
различить остроконечные башенки с флагами, которые колыхались, касаясь
голубого неба, и крышу, мерцавшую величественным серебром. Замок был
одной из самых мощных крепостей в королевстве, благодаря скалистым