— Мы никогда не сможем пролезть в такую малюсенькую дырочку, — канючили мы.
— Ерунда, отверстия подобраны индивидуально, строго в соответствии со строением ваших тел. Мы знаем, что говорим. Но если вы не хотите есть… — Мы очень хотели есть и продирались сквозь невозможно узкие дыры, не жалея ни сил, ни кожи. Инструкторы нас не жалели и, наблюдая лохмотья содранной кожи, а то и мяса, флегматично заявляли:
— Значит, они были лишние! — Хорошо, что тогда они нас не жалели, и еще хорошо, что у меня был отменный аппетит, а то как же пролез бы я в эту дыру!
Прежде чем лезть, я разделся, чуть смазал края иллюминатора слюной и примерился. Голова прошла в отверстие довольно свободно, значит, можно было протиснуть и все остальное. По краям иллюминатора я, чтобы иметь упор для ног, привязал свернутую толстым жгутом занавеску, точно такую же быстросъемную лямку выпустил наружу. Можно пробовать.
Выпустив вперед левую руку, прижав плечо к щеке и одновременно «сдув» по методикам великого фокусника Гудини мышцы, я нырнул в круглое отверстие. Правой рукой отжимаясь от веревочной петли, совершая корпусом круговые движения, я ввинчивался в иллюминатор, словно шуруп в стену. 0-хо-хо-хо! В курсантские времена я это упражнение проделывал легче. Нарос за последние годы жирок! Спасибо преступникам, согнавшим за минувшую неделю с меня жировой излишек. За это благодеяние им теперь и расплачиваться. Выбравшись наполовину наружу, я вернулся на исходные. Тренировка была завершена. Можно было переходить к делу.
Первым умер радист.
В ту ночь он задержался в радиорубке, и это решило его судьбу. Ковыряясь в разобранном передатчике, он не подозревал, что двумя палубами ниже из узкого иллюминатора, крутясь, обдирая кожу и чертыхаясь про себя, ползет, словно червяк из яблока, его смерть. Упершись ногой в наружную веревочную петлю, я дотянулся пальцами до среза палубы и, подтянувшись, осмотрелся. Горело только одно окно радиорубки. Переступая голыми ступнями по холодному металлу палубы, я приблизился к объекту своего сегодняшнего вожделения — к живому человеку. Я был заряжен смертью, как снаряд порохом. Я был чудовищем, выползшим из пучины моря. Я был самой смертью, и я не собирался никого щадить! Радист сидел, склонившись над столом, и, перебирая детали, напевал что-то себе под нос. Он был в хорошем настроении. Тем печальнее для него.
Когда негромко скрипнула дверь, радист обернулся. Он увидел странную картину — совершенно голого, посиневшего от холода человека, дружелюбно улыбающегося и тянущего ему приветственно руку. Он был уморителен, этот голый человек, и радист широко заулыбался в ответ.
Поди, мужики корки мочат! Известные хохмачи. Притаились где-нибудь и предвкушают потеху. Радист не узнал свою смерть. Наверное, он думал, что это будет старуха с косой или затаившийся в подворотне человек с кистенем.
— С легким паром, что ли? — спросил он, поддерживая неизвестную ему игру, и встал.
Я отключил его несильным ударом в солнечное сплетение, затем посадил обратно на стул, воткнул в розетку два провода и, разведя их, поднес к его ушам. Я не испытывал угрызений совести. Я не был человеком, убивавшим другого человека. Я был заложником, а он — одним из тех, кто взял меня в заклад. Я не хотел его убивать, я только пытался вернуть принадлежащую мне собственную жизнь. Я соединил провода через его голову, он затрясся в крупном электрическом ознобе. Он трясся до тех пор, пока из него не выскочила душа.
Я убрал провода, воткнул в розетку сетевой провод разобранного передатчика, засунул внутрь его чужие пальцы и уронил мертвое лицо на открытую плату. Всякий, нашедший его утром, подумает, что радист в нарушение правил техники безопасности работал с включенным радиоприемником, сунул пальцы куда не следует, попал под удар током, на мгновение потерял сознание и упал лицом в хитросплетение оголенных проводов. Это его и добило. Сам виноват — не работай с необесточенным прибором! Хотя, конечно, жалко парня. Едва ли радиста потащат за тридевять земель на вскрытие. Для этого придется обнародовать множество секретов: где случилось несчастье, на каком корабле, при каких обстоятельствах? Не могут такого допустить преступники. И, значит, истинные причины смерти уйдут на дно или в землю вместе с телом. Некому здесь заглядывать ему в уши, чтобы обнаружить следы микроожогов, тем более когда причина смерти вот она, перед глазами. Надев висевший на спинке стула черный спортивный костюм (все равно не расскажет другим, был он здесь или нет), я покинул радиорубку.