Ночами я, превратив сотни затверженных днем цифр в линии на план-схеме, высчитывал свой путь, возможные действия и контрдействия противника и способной вмешаться в ход событий ближней милиции. Я передвигал фишки, обозначающие машины и людей, по бумаге, видя за этими короткими ломаными линиями вполне конкретные улицы, переулки, подъезды, двери, проходные дворы. К утру я сжигал весь тщательно вырисованный план, чтобы вечером вновь его восстанавливать. Возможно, я со своими тайными играми перебарщивал, но привычка есть привычка. Если бы вас десять лет учили самыми жестокими методами убирать за собой, вы бы тоже, сами не зная почему, потянулись бы за спичками.
К исходу третьей ночи я придумал шесть версий чужих смертей.
Последние перед работой сутки я посвятил покою. Я отдыхал столько, сколько хотел отдыхать. Это убийцам-бытовикам вроде Раскольникова плохо спится и естся перед преступлением, а у профессионала сон от настроения и угрызений совести не зависит. Единственное, что на него влияет, — внутренний приказ. Закрыл глаза, сказал себе «спать» — и через мгновение в отключке.
Если спец не умеет спать, когда надо и сколько надо, а только когда захочется, его можно смело списывать в тираж. Умение уснуть в любой обстановке и проснуться в строго определенное время — это азы спецобучения, это оборотная сторона умения не спать вовсе по трое-пятеро суток кряду. Не умеешь первое, в том числе выспаться, отключаясь на две-три минуты каждые четверть часа, значит, не умеешь и второе.
Не хитрость не смежать веки целую неделю подряд (задача при этом — не потерять сообразительности и работоспособности). Полную бессонницу, ее скорых и нередко катастрофических последствий одолеть невозможно даже с помощью-медикаментозных спецсредств. Таблетки способны помочь одномоментно, после чего необходима продолжительная реабилитация. Спать человек должен. Без этого не обойтись. Вопрос, как спать!
Спец может выспаться за минуты, причем, но это уже высший пилотаж, не закрывая глаз. Может, если в том будет необходимость и, главное, возможность, дрыхнуть без подъема на оправку, без зевоты и ворочаний с бока на бок трое суток подряд. Но через трое суток встанет и сможет шестеро суток без отдыха молотить ногами километры лесного бездорожья или кулаками спарринг-противников в учебном бою. Но и то, и другое инструкторы делом доказали. И если способность мгновенно засыпать вырабатывали, используя гуманные внушение и гипноз, то умение просыпаться в заданное время — драконовскими, но очень действенными методами болевого кнута. Проще говоря, если вам предложили проснуться в 03.17, то уж вы постарайтесь не проспать, потому что в 03.18 через ваше тело пропустят разряд электрического тока. Такой способ обучения очень доходчив и очень эффективен. Уверен, чтобы научиться считать во сне не то что минуты — секунды (!), даже хроническому засоне, до того недосыпавшему полгода, потребуется не более пяти уроков. Потому что с каждым новым уроком сила болевого удара нарастает. Если в первый день вы почувствуете сильный укол в районе висков, в третий — нестерпимую, словно по всей внутренней поверхности черепа у вас выросло сто пульпитных зубов, боль, то в пятый боль пронзит ваш мозг раскаленной на огне спицей и вы проснетесь лишь для того, чтобы тут же потерять сознание.
Говорят, десятое практическое занятие по хронометражу сна может если не убить, то оставить до конца жизни неизлечимым калекой.
Вот такой, очень хороший, потому что достигает результата, метод. Низкий поклон его изобретателю. Если бы меня щадили и, к примеру, будили мягкими уговорами и вручением после успешного пробуждения пряников, я бы давно уже был покойником, проспавшим собственную смерть. А так ранее испытанная, но очень хорошо запомнившаяся организму мука гарантирует мне запланированный подъем точнее швейцарского, громкого боя, будильника. И точно так же, и опять не без помощи спецов — «психов» и инструкторов, я умею отключать внутреннее реле времени и погружаться в глубокую, хоть на часы, хоть на дни (на недели не пробовал, но тоже смогу) спячку.