Чуть сложнее было пройти на правительственный этаж. Пришлось забивать канализацию и действовать уже под видом слесаря-сантехника, пока настоящий, после двух употребленных внутрь бутылок водки, спал у себя в мастерской.
— Ну где течет? Тут? Тогда это колтун в трубе на верхнем этаже. Там его искать надо.
— Ну так посмотрите.
— Это не мой участок. На этот колтун у вас свои работники должны быть в наличии.
— Наш не может.
— Это почему?
— Заболел он. Неожиданно.
Пришлось согласиться. За дополнительное вознаграждение.
— А пропуск где у него? — спросил охранник.
— А раз так, а раз меня не пускают, то я и не пойду. Зачем мне это надо? Я слесарь аварийный, а тут работа текущая…
— Вот именно. По стенам, — добавил мой провожатый.
— Что по стенам? — не понял охранник.
— По стенам текущая. Прямо в палаты. Я о фекальных водах.
Охранник понюхал носом воздух и махнул рукой.
— Ладно, идите.
Не очень-то стерегут опальных начальников. Я бы даже сказал: формально стерегут.
В туалете я быстро исправил канализацию и переоделся. Я даже внешность почти не менял. Только причесался немного да другое выражение лица «надел». Рабочая одежда — вначале слесарная роба, а потом белый медицинский халат — обезличивает лучше любого грима
Я вошел в нужную, даже не охраняемую палату.
— Процедуры. Пожалуйста, ложитесь на живот. Но перевернуться Петр Савельевич не смог. Он был перебинтован и загипсован с ног до головы.
— Вы! — ахнул он.
— Я. Подрабатываю в свободное от основных занятий время. На хлеб не хватает. И патроны.
— Я думал, вы давно…
— Нет, как видите, живой и здоровый. Что не скажешь о вас.
— Да, так получилось. Уже и до членов Правительства бандиты…
— Только давайте не будем вести детские разговоры. Я не верю в случайные покушения. Оставьте эту легенду для журналистов. Кто и зачем попросил вас выйти из состава Правительства? Причем таким убедительным образом.
— Зачем вам это?
— Затем, что теперь я знаю гораздо больше, чем знал раньше. Но хочу знать еще больше.
— Я вам ничего не скажу.
— Вы скажете все. Вы забываете, что в настоящий момент вы — пациент, а я — медицинский работник, пришедший сделать вам укол. Согласно данной мною клятве Гиппократа. И я его сделаю. С помощью вот этого шприца. А знаете, что в шприце? Не витамины и не глюкоза. А «сыворотка правды». Слышали о такой? Очень действенное лекарство. Так помогает, что пациент не может три дня рот закрыть. Все вспоминает, что он еще такого стыдного, от самых пеленок, в своей жизни сотворил. Ничего не забывает: ни про уворованные из бабушкиного буфета сладости, ни про семейные измены, ни про взятки, ни про свои сексуальные наклонности. И все это в подробностях рассказывает. Вот такое безотказное, испытанное еще в кабинетах НКВД средство.
А то, что вы скажете, я запишу вот на этот диктофон.
Или не запишу. Если вы согласитесь дать показания добровольно, без посторонних, в ягодицу, вливаний. Ну, что мы выберем? Очищающую исповедь или медицинское вмешательство?
— Что вас интересует?
— Кто на вас покушался?
— Те же люди, что сказали мне о существовании вашей Организации.
— Вы выполняли их указания?
— Вначале — да. Они предполагали с вашей помощью собрать компрометирующий материал на прочих, не подчиненных им руководителей государства. Лишний козырь в политике никогда не помешает. Иногда от него может зависеть весь ход игры. Особенно если его вовремя выложить на стол. А ваш козырь оказался всем козырям козырь.
— И вы решили приберечь его для себя?
— И я решил приберечь его для себя.
— В еще большие начальники потянуло?
— Только для пользы государства.
— Эту теорию я уже слышал — лучше мое дерьмо, чем чужое. Хотя народу один черт, чье дерьмо нюхать. Все одно — не одеколон.
Петр Савельевич пожал плечами.
— В общем, кому-то ваша двойная игра не понравилась и вас предупредили? Пятью пулями в корпус.
— Примерно так.
— А что же не убили?
— Не знаю. Возможно, из-за опаски разглашения компромата в случае моей смерти. Я тоже подстраховался. На подобный непредвиденный случай.
— Как вы приручили моего начальника?
— Я его не приручал. Он ничего не знал. Он выполнял приказ.