Аннабелинда опять кивнула.
— И тебя вылечили? — спросила я.
— Полностью. В будущем мне надо просто… соблюдать осторожность. Дедушка назвал это предостережением. Как только ты подхватил подобное заболевание, люди относятся к тебе с подозрением.
— Они думают, что оно может стать наследственным.
— Дедушка считает, что оно может уменьшить мои шансы на тот брак, который он желал бы для меня.
— Ну, и как в санатории?
— О, там все относились к больным очень строго. Ты должен выполнять то, что тебе говорят.
— Похоже на «Сосновый Бор».
Аннабелинда рассмеялась.
— Но все кончилось, и я хочу забыть, что это когда-то было. Теперь я здорова. Со мной все будет в порядке. Я предвкушаю поездку в Лондон.
— По-моему, твои родные будут стремиться удержать тебя в деревне.
— О, думаю, маме захочется в Лондон. А что касается отца и дорогого брата Роберта, то пусть занимаются своим дорогим поместьем. Им не до меня.
— Я скучала по тебе, Аннабелинда.
— А тебе не кажется, что и я скучала по тебе?
— Должно быть, это ужасно — находиться так далеко от всех. Наверное, твой дедушка и герцогиня навещали тебя, пока ты была там?
— Конечно. Они изумительно относились ко мне.
Но, пожалуйста, Люсинда, я не хочу говорить на эту тему.
— Хорошо. Больше ни слова.
— И не забудь, не рассказывай никому про Швейцарию. Я не должна была говорить и тебе, но ты выпытала это у меня.
— Я буду молчать.
— Добрая старушка Люсинда 1 Прошла неделя. Мы много катались верхом, обычно в компании Жана-Паскаля. Было несколько званых обедов.
Я получала большое удовольствие от прогулок в окрестностях замка. Мне нравилось бывать одной. Я любила сидеть у озера, наблюдая за лебедями и маленьким коричневым селезнем, ковыляющим мимо меня. Я приносила ему кусочки хлеба, и меня забавляла его манера приходить к озеру и терпеливо дожидаться угощения.
Иногда, находясь здесь, я думала о странностях жизни и представляла себе маму молодой девушкой, ненамного взрослее, чем я сейчас, сидящую на этом же самом месте. Тогда здесь жил черный лебедь. Она часто рассказывала о нем и о том, как яростно он защищал свою территорию.
Как мирно было здесь сейчас, с прекрасными кроткими белыми лебедями вместо черного. И все-таки существовало нечто, скрытое от глаз… таинственное, казавшееся совсем не таким, чем было на самом деле.
Как-то в середине дня, когда, посидев у озера, я возвращалась в замок, мне встретился почтальон, который направлялся к дому.
Он приветствовал меня. Он знал, кто я, потому что я уже брала у него почту раньше.
— Ну что же, — сказал он, — еще раз, мадемуазель, вам придется поберечь мои ноги. Я немного припозднился. Не возьмете ли это послание для месье Бурдона?
Я согласилась и взяла письмо.
Почтальон поблагодарил меня и продолжил свой путь.
Я подумала, что Жан-Паскаль, наверное, в своем кабинете и поэтому понесла письмо туда. Я постучалась. Ответа не последовало, и я открыла дверь и вошла. Окно было открыто, и при моем появлении порыв ветра сдул лежащие на письменном столе бумаги и разметал их по полу.
Я торопливо закрыла дверь, положила принесенное мною письмо на стол и наклонилась, чтобы подобрать бумаги.
В это время мне на глаза попалась фраза, написанная на одной из них. Она гласила: «Жаке и Маргарет Плантен — 10 000 франков.»
Дальше было что-то по-французски, и я не смогла до конца понять смысл написанного. На бумаге стоял адрес конторы поверенных в Бордо.
Меня осенило. Как будто разрозненные части головоломки внезапно чудесным образом сложились вместе, и передо мной предстала некая картинка.
— Интересно? — произнес голос позади меня.
В комнату вошел Жан-Паскаль.
Я почувствовала, как краска заливает мое лицо, когда он взял у меня бумаги.
Его спокойный голос поверг меня в ужас.
— Что ты делаешь с моими бумагами, Люсинда?
Я услышала, как, запинаясь, говорю:
— Я… э-э… я… принесла письмо. Мне дал его в парке почтальон. Я постучалась. Никто не ответил, и я открыла дверь. Видите ли, окно было открыто и сквозняк… бумаги упали на пол. Я подбирала их.
— Конечно.
Жан-Паскаль собрал оставшиеся бумаги и положил их на письменный стол. Он улыбнулся мне.
— Ты оказала мне большую услугу, Люсинда.
И как мило с твоей стороны принести мою почту.
Я спаслась бегством и вышла из замка, чтобы свежий воздух охладил мои пылающие щеки.
«Десять тысяч франков Жаке и Маргарет Плантен». Все стало ясно. Им заплатили за то, чтобы они взяли ребенка. Почему Жан-Паскаль хотел этого?
Я могла бы догадаться раньше. Карл и Аннабелинда встречались… тайно. Они были любовниками. Результатом любовных утех являются дети.
И Карл покинул ее, предоставив иметь дело с последствиями. Не удивительно, что она изменилась. Как я могла не догадаться? Она упала в обморок на уроке. Мадам Рошер послала за врачом, и сразу после этого приехал Жан-Паскаль.
Умный и искушенный, он прекрасно знал, что необходимо делать в такой ситуации.
Аннабелинда не ездила в Швейцарию. Она жила в Бергераке, который, как показала мне карта, находился достаточно близко для удобства общения и достаточно далеко для сохранения секрета.
Аннабелинда согласилась бы на любое предложение своего дедушки. Она должна оценить мудрость его советов о необходимости хранить все в тайне.
У Аннабелинды родился ребенок, и именно он находился в коттедже Плантенов. Из-за потери своего ребенка Маргарет жаждала получить другого.
Кроме того, ей щедро заплатили за заботу о нем.
Это дитя смягчило боль от потери ее собственного сына и обеспечило ей с мужем безбедное существование до конца дней.
Несчастье Аннабелинды стало благословением для Плантенов.
Теперь, когда я все поняла, я могла думать только о ребенке, который получит от Маргарет ту любовь и заботу, которую не могла дать ему его родная мать.
Я почувствовала себя раздавленной этой тайной.
Я почти жалела, что раскрыла ее. Теперь у меня самой появился секрет. Никто никогда не должен догадаться, что я знаю о происшедшем.
Когда я сидела, глядя на лебедей, послышались шаги, и мое сердце заколотилось, потому что ко мне направлялся Жан-Паскаль.
Он присел рядом.
— Я рад, что нашел тебя, — сказал он. — Думаю, нам есть, о чем поговорить.
— Уверяю вас, что я зашла в ваш кабинет только, чтобы отдать письмо. Бумаги рассыпались по полу, и я, естественно, решила, что должна поднять их.
— Конечно. И тебя очень заинтересовало то, что ты увидела на одной из них?
— Но я…
— Пожалуйста, Люсинда, пусть между нами не будет недомолвок. Позволь мне сразу сказать, что я тебе верю. Ну, что ошеломило тебя? Ведь это было на бумаге, которую ты читала.
Я молчала.
— Люсинда, дорогая, будь так же откровенна со мной, как я с тобой. Что там было написано?
Я сделала глубокий вдох. Я не знала, как начать.
— Ты увидела там фамилии тех людей, которые работают по найму для школы, правда? — настаивал он.
— Да, — ответила я.
— Ты знаешь этих людей?
— Да. По крайней мере, я знаю мадам Плантен.
Я часто беседовала с ней, когда проходила мимо ее коттеджа в парке. Я знала, что она ждет ребенка.
— Да?
— Я знала, что ребенок умер и она усыновила другого.
— Ты умная девочка, Люсинда. Ты подумала, как странно, что дедушка Аннабелинды должен платить этим людям. Ты подумала: «Аннабелинда отсутствовала несколько месяцев. У нее была какая-то таинственная болезнь, а потом появился ребенок». Ну что же, я уверен, что ситуация прояснилась для умной маленькой Люсинды, которую, признаем это, раньше несколько озадачили загадочные события и которая, увидев бумагу с фамилией известных ей людей, все поняла. Это так?
— Я подумала… да.
— Конечно.
Жан-Паскаль взял меня под руку.
— Люсинда, — продолжал он, — ведь мы с тобой хорошие друзья, да? Я всегда испытывал к тебе нежность. Ты дочь моей милой Люси, которую я всегда обожал. Ты стала подругой моей внучки. Я отношусь к тебе как к члену своей семьи.