— Мы можем немного погулять. Как обычно.
— Это было бы здорово. Мы смогли бы сбежать от всех?
— Ты именно этого и хочешь?
— Да, — сказал Роберт.
— Думаю, поскольку это твое увольнение, тебе и выбирать.
В комнату вошла Аннабелинда. Она нежно поцеловала меня.
— Я решила, что мой взрослый брат сделает тебе сюрприз. Как ты его находишь?
— Я считаю, что он выглядит великолепно, а повидаться с ним просто замечательно.
— Я знала это наперед. Люсинда — твоя большая поклонница, Роберт.
— Взаимно.
Аннабелинда рассмеялась. Она находилась в хорошем настроении.
Вошла ее мать. Тетя Белинда выглядела очень элегантной, они с дочерью были удивительно похожи. Тетя величественно заключила меня в свои объятия.
— Дорогая Люсинда! Как приятно видеть тебя!
Вошла моя мама.
— Какой прекрасный сюрприз появление Роберта, правда? — сказала она.
Я согласилась.
— Я так рада, что ты здесь, — прибавила матушка, обращаясь к Роберту.
— О, мне хотелось увидеть вас всех.
— И в особенности его милую Люсинду, — добавила Аннабелинда.
— Роберт как раз говорил, чем ему хотелось бы заняться. Я сказала, что это его отпуск и он должен сам решать.
— И у него всего три дня, — добавила мама.
— Ничего, — сказал Роберт. — Я их использую на полную катушку.
Мы отправились на обед.
Аннабелинда поинтересовалась, где мисс Каррутерс и Андрэ Латур.
— Мисс Каррутерс — ярая приверженка условностей, — объяснила мама. — В некоторых случаях обедает с нами, но, по-моему, делает это с явной неохотой. Что касается Андрэ, то она весь день находится в детской с Эдвардом, но очень часто обедает с нами.
— А как поживает малыш? — спросила тетя Белинда.
— Замечательно. Нам уже не представить наш дом без него.
— Как все прекрасно устроилось! — сказала тетя Белинда. — Ты всегда была милым человеком, Люси.
— Я не уверена, что это комплимент, — засмеялась мама.
— О, это комплимент, Люси, дорогая. Кстати, вы еще виделись с этим славным майором Мерривэлом?
Аннабелинда насторожилась, наблюдая за мной.
— Нет, — ответила мама. — В такие времена военные постоянно заняты.
— Какая жалость! Мы разминулись с ним в тот раз, когда он приходил на обед. Мне Маркус Мерривэл показался таким обаятельным человеком.
— Очень обаятельным, — подтвердила мама.
— И из такой хорошей семьи. Эта ужасная война… она прямо все портит.
— Она все продолжается и продолжается, — сказала мама. — А теперь мы еще объявили войну Турции. Столько горя за эти три месяца, и разве не ужасно, что враги потопили «Добрую Надежду» и «Монмут»?
— Я отказываюсь говорить об этих жутких вещах, — сказала тетя Белинда. — С меня хватит и с тебя, наверное, тоже, Люси. Я думаю, это Джоэль сообщает дома все эти ужасные новости?
— Об этом пишут в газетах, — резко ответила мама.
— А мой Роберт беспокоится о земле. В военное время мы должны выращивать больше зерна. Но хватит о сражениях! Довольно! Ходить по магазинам гораздо занимательнее! Я считаю, что мы не должны махнуть на себя рукой только потому, что идет война, — промолвила тетя Белинда, вызвав улыбку моей матери.
Потом Роберт рассказал несколько забавных историй из жизни в Сэлисбери Плэйн.
— Становишься спартанцем и стоиком, — сказал он.
Подражая старшему сержанту, он повторил несколько его саркастических высказываний об изнеженности некоторых новобранцев. «Теперь ты в армии, и здесь нет мамочки, чтобы целовать своего крошку и заботливо укрывать ночью». Среди офицеров оказался один, которому явно доставляло садистское наслаждение измываться над теми, кто выказывал признаки слабости.
Роберт рассказал нам, как новички что-то праздновали в местном кабачке, и этот садист, инструктор по верховой езде, напился до бесчувствия. Он даже не понял, что с ним произошло. Несколько новобранцев отнесли офицера на плац, раздели, сложили одежду и оставили его там.
— Должен сказать, что на следующее утро он все же появился в конюшне, и это приключение не оставило на нем никаких следов. Вел он себя, словно ничего не произошло, и ни словом не обмолвился об этом инциденте.
— Он получил по заслугам, — сказала тетя Белинда.
— Все-таки он стерпел месть тех, над кем издевался, а значит, в нем есть что-то хорошее, — сказала мама.
— Будьте уверены, Люси во всем найдет хорошее! — язвительно заметила тетя Белинда.
— Ну, обычно в каждом и в самом деле есть что-то хорошее, — сказала я.
— Я вижу, что ты воспитала дочь в своем духе, Люси, — промолвила тетя.
— И правильно сделала, — сказал Роберт и продолжал:
— По крайней мере, он пожал то, что посеял.
Думаю, он считал это жестоким, но справедливым.
— Ну, мы с Аннабелиндой не такие добрые, как ты и твоя дочь, Люси, сказала тетя Белинда. — Мы бы злорадствовали, правда, дорогая? Мы бы оставили его вдобавок и без одежды. Тогда вы бы посмотрели, приступил ли бы он к своим обязанностям, благородно игнорируя причиненное ему зло.
— Мы не настолько уж ненавидели его, — объяснил Роберт. — Он жесток, но не очень-то легко обучать неопытных новобранцев.
— Пока мы в городе, надо сходить в театр, — сказала тетя Белинда, меняя тему разговора.
Эти три дня мы с Робертом провели вместе. Мы наслаждались прогулками по Лондону. Нам нравилось одно и то же, и мы почти читали мысли друг Друга.
Проходя по Вестминстерскому мосту, мы вспомнили, как я забыла перчатки на скамейке в Грин-Парке и нам пришлось вернуться за ними. Роберт, как и я, мог воскресить в памяти нашу радость и возбуждение при виде этих перчаток на скамейке на том же самом месте, где я их оставила. Мы оба преисполнялись благоговением, проходя мимо величественных палат парламента. На фоне текущей Темзы эти огромные башни в готическом стиле казались очень древними, хотя им еще нет и сотни лет. Они олицетворяли в наших глазах то, чем мы дорожили: дом, нашу страну, частью которой мы всегда с гордостью и благодарностью ощущали себя.
Теперь это чувство становилось еще сильнее. Мы сражались, спасая себя от иноземного господства, мы сражались, чтобы в такие маленькие страны, как Бельгия, не мог безнаказанно вторгаться враг.
Роберт отправлялся на поле боя, я одновременно и тревожилась за него, и гордилась им.
Мы часто ходили в Грин-Парк и смотрели на уток. Мы отыскали скамейку, на которой я когда-то забыла перчатки. Это рассмешило нас, и мы начали вспоминать разные случаи из прошлого.
— Похоже на то, Люсинда, — сказал Роберт, — что наши жизни всегда оказывались переплетены.
— Это потому, что наши матери — подруги.
— Вы с Аннабелиндой как сестры.
— Да. Так было всегда. Хотя я так мало вижу подругу в этот приезд.
— Я думаю, они с матерью сговорились оставить нас вдвоем.
— Ты так думаешь?
— О, это очевидно. Я не жалуюсь.
— Я тоже, думаю, они ходят по магазинам. Они всегда это делают, когда приезжают в Лондон.
— Они были бы рады приобрести здесь особняк, но, поскольку твои родители оказывают нам гостеприимство, не видят в этом особой необходимости. И мой отец против.
— Но, я думаю, они бы его уговорили.
— Я тоже так думаю. У меня был замечательный отпуск.
— Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело возвращаться к этому ужасному инструктору по верховой езде.
— Мне тяжело расставаться с тобой.
— О, Роберт, я не хочу, чтобы ты уезжал.
Он взял мою руку и сжал ее:
— Пиши мне, Люсинда.
— Конечно.
— И рассказывай мне обо всем, что происходит.
— Я буду… и ты тоже.
— Я думаю, мои письма будут проходить цензуру.
— Мне не нужны военные сведения, меня интересуешь только ты.
Роберт рассмеялся.
— У меня будет еще один отпуск, а потом мне должны присвоить офицерское звание.
— И это может означать немедленную отправку на фронт.
— Думаю, что да.