— Мне ненавистна мысль, что Эдвард находится под ее надзором, сказала я.
— Не бойся. Она будет заботиться о ребенке.
Если она не станет этого делать, никакой выгоды это ей не даст. Возможно, что она искренне привязана к нему.
— Он-то, без сомнения, любит ее.
— Вот видишь. Забота о ребенке входит в ее служебные обязанности. Мы не знаем, сколько души она вкладывает в это, но поскольку мальчик не представляет угрозы для той деятельности, которую она считает своей настоящей работой, то «Андрэ» будет опекать его. За ней будут следить, и я не сомневаюсь, что вскоре все эти люди окажутся там, где, мы хотим их видеть.
— Полиция будет стремиться арестовать человека, убившего Аннабелинду.
— Очень может статься, что он будет осужден по другим статьям. Увидим. Но не сомневайтесь, они поплатятся за свои грехи.
Наш разговор продолжался еще очень долго.
Было уже поздно, когда мы отправились спать. Но я не могла сомкнуть глаз, а только снова и снова вспоминала все сказанное в этот вечер, и меня не оставляло чувство нереальности. Но чем дольше я размышляла, тем больше приходила к выводу, что в наших догадках много правды.
В последующие дни я пыталась ничем не показать своего изменившегося отношения к «Андрэ», выполняя категорическое предписание Жана-Паскаля. Это было нелегко. «Андрэ» для меня превратилась в совершенно другого человека. Я не могла не поражаться, что Эдвард любит ее, но ведь он знал ее почти всю свою жизнь.
Мы попали в сети шпионажа из-за легкомысленной интрижки Аннабелинды с немецким разведчиком.
Я понимала, что наша жизнь не сможет долго течь в прежнем русле. В недалеком будущем что-то должно произойти.
Так и случилось. Как-то Андрэ ушла из дома и больше не вернулась.
Это вызвало страшный переполох среди прислуги. Сначала миссис Черри пришла в полное негодование. Няня не имеет права так долго отсутствовать. Но, когда наступил вечер, а «Андрэ» все еще не вернулась, миссис Черри стала смотреть на это иначе. Ее волновала мысль, не была ли Андрэ убита. Когда случилось одно убийство, начинаешь думать, что может произойти и второе.
— Мы живем в ужасное время, мисс Люсинда.
И куда только Андрэ могла пойти?
Я поговорила с отцом.
— Мы должны что-то предпринять в отношении «Андрэ», — сказала я. Иначе пойдут толки. Мы должны что-нибудь придумать.
Отец согласился со мной.
— Я займусь этим, — сказал он. — Кстати, мы схватили их всех. Самого фон Дюрренштейна. Это большая удача. У них была явка в одном доме в Бэттерси. «Андрэ» привела нас прямо к ним.
— На это и рассчитывали.
— Я уже видел Бур дона. Он помогает французской разведке с самого начала войны. Для него это большой триумф.
— Что станет с «Андрэ»?
— Думаю, ее ждет судьба всех пойманных шпионов. Против Рейхера могут также выдвинуть обвинение в убийстве. Все они соучастники, разумеется… и все они виновны. С ними поступят по законам военного времени. Сомневаюсь, что правда когда-нибудь станет известна широкой публике.
Убийство Аннабелинды останется одним из нераскрытых преступлений.
— Думаю, многие будут остерегаться осматривать пустующие дома.
— Несомненно.
— Что мы собираемся сказать слугам об «Андрэ»?
— Я посоветуюсь с начальством. Согласен, что мы должны подумать, как прекратить толки. Нельзя допустить, чтобы люди просто уходили из дома и больше о них никто никогда не слышал бы.
Вскоре он предложил следующую версию. Французское посольство известило «Андрэ», что она должна без промедления с ними связаться. Ее брат находился при смерти, и французы организовали все для ее немедленного отъезда. Это объяснялось в письме, якобы отосланном моему отцу, которое он получил с некоторой задержкой. В послании говорилось, что «Андрэ» сейчас находится со своим братом. И когда она вернется — неизвестно.
История выглядела не слишком убедительно, но, после первой недоверчивой реакции, ее приняли за чистую монету. Этому способствовал тот факт, что во время войны могут происходить самые невероятные вещи, и уже примерно через неделю исчезновение «Андрэ» перестало быть главной темой разговора.
Эдвард отнесся ко всему иначе.
— Где Андрэ? — спросил он.
Я сказала ему, что она поехала к себе домой повидаться с братом.
— Ее дом здесь, — настаивал мальчик.
— О нет. У нее уже был дом перед приездом сюда.
— Мы поедем туда?
— Нет. Мы останемся здесь.
— Когда она возвращается?
Я прибегла к испытанному неопределенному ответу, ставшему уже пословицей после знаменитого заявления Асквита, призывавшего «набраться терпения».
Но Эдвард продолжал спрашивать про Андрэ.
Он немного всплакнул, укладываясь в постель.
— Хочу видеть Андрэ, — хныкал он.
Я целовала и обнимала его и рассказывала ему сказки, пока он не заснул. Меня поражало, что женщина, причастная к убийству его матери, так дорога Эдварду. Он только несколько раз видел Аннабелинду, и она не произвела на него никакого впечатления, разве что своей шляпкой. И он оплакивал Андрэ.
Я говорила Эдварду:
— Ничего. У тебя есть я… и все в Марчлэндзе.
У тебя есть пони Билли Бой, миссис Черри и все остальные.
— Я знаю, — отвечал он. — Но мне очень нужна и Андрэ.
Я стала проводить с мальчиком больше времени, но он продолжал спрашивать про Андрэ.
ПОБЕДА
Наступил сентябрь 1919 года, и началось общее решительное наступление англо-французских войск. Характер войны стал меняться. С каждым днем известия с фронтов становились все оптимистичнее.
Теперь мы знали: то, чего мы так ждали последние четыре года, должно вот-вот произойти.
Потом наступил ноябрь, пасмурные, туманные дни, казавшиеся, однако, самыми светлыми за много лет, благодаря надежде, внушаемой известиями с поля боя.
Как я была бы счастлива, находись Роберт дома, но мои страхи оставались со мной. Я мечтала о встрече с любимым. Мне хотелось сказать ему, как глупо было с моей стороны колебаться, метаться из стороны в сторону. Теперь меня мучил безумный страх, что он может не вернуться.
Я молилась за Роберта. Я хотела сказать ему, как сильно я его люблю. Последние годы заставили меня осознать это.
Отец пришел домой в страшном волнении. В Германии произошла революция. Кайзер бежал в Голландию.
Перемирие было подписано в одиннадцать часов одиннадцатого ноября. «На одиннадцатый день одиннадцатого месяца», — как говорили все. День, который мы будем помнить до конца жизни.
Война кончилась.
На улицах Лондона царило веселье, флаги свешивались из окон, звонили колокола, толпились люди. Повсюду слышалась музыка. Оркестры исполняли патриотические марши.
Миссис Черри передала общее желание слуг выйти на улицу и присоединиться к толпе, и я ответила, что они просто должны это сделать.
Пришел веселый Маркус.
— Что за великий день! — воскликнул он. — Вы должны присоединиться к общему ликованию.
Отец сказал, что Маркус прав. И предложил отправиться куда-нибудь отпраздновать победу.
Но сначала мы немного посидели в гостиной, обсуждая прекращение военных действий и пытаясь предугадать, как скоро солдаты вернутся домой.
— Как хорошо сознавать, что огонь в самом деле прекращен сегодня утром в одиннадцать часов, — промолвил отец. — Это положило конец бессмысленной бойне.
Он прибавил, что мы должны выпить за победу.
Когда мы подняли бокалы вина, появился посыльный. Отца вызывали по неотложному делу.
— Я приложу максимум усилий, чтобы развлечь Люсинду, — сказал Маркус. — И, возможно, вы сможете присоединиться к нам позднее.
Отец полагал, что его могут задержать, и поэтому не стал договариваться с нами о встрече.
— Бесполезно назначать свидание, — сказал он. — Думаю, что сегодня вечером рестораны будут переполнены.
— Значит, вы оставляете свою дочь на мое попечение?