Если он так заботился о своей жене, как он мог так легко обменять ее на фальшивку?
Но, возможно, он использовал ее так же, как использует меня. Такие люди, как он, не имеют привязанностей и являются бессердечными монстрами, которые умеют только брать.
Когда Адриан входит в спальню и закрывает за нами дверь, я хочу, чтобы страх был единственным чувством, населяющим меня. Я хочу, чтобы мой желудок сжался от прилива адреналина, а не от какого-то другого безумного ощущения, которое я не хочу называть.
Потому что я знаю, что он позвал меня сюда не только для того, чтобы поспать. Я знаю, что сейчас в его дурацкой голове вынашивается какой-то дикий план.
Моя потребность в бегстве медленно тускнеет, сменяясь странным принятием.
Это пройдет, как и все остальное в моей жизни.
Пока он не видит моей реакции, он не доберется до меня.
Адриан расстегивает ремень, и я смотрю, завороженная, пойманная в ловушку оцепенения, как он оборачивает его вокруг своей руки с пустым выражением на лице.
– Встань на колени.
Глава 15
Уинтер
Мой дикий взгляд перескакивает с его пустых глаз на ремень, обмотанный вокруг руки.
Должно быть, он шутит.
Но это не так.
Адриан сказал, что он не шутит, и я ему верю.
Я весь день извивалась от ощущения отпечатков рук, которые он оставил на моей заднице, так что я искренне верю, что он собирается выпороть меня ремнем прямо сейчас.
– Пожалуйста, не надо.… – Я не хочу прибегать к попрошайничеству, и как только я говорю эти слова, я понимаю, что это пустая трата моей энергии. Я знаю, что таких, как он, не останавливают ни мольбы, ни слезы. Во всяком случае, он получает от этого удовольствие. Точно так же, как он получает удовольствие, наказывая меня.
Поэтому, когда он произносит свои следующие слова, я вздрагиваю от неожиданности.
– А что ты хочешь сделать вместо этого?
– Все, что угодно. – выпаливаю я.
– Я трахну тебя у стены.
– Хорошо. – Я колеблюсь секунду, немного опасаясь его интенсивности. Я видела его размер, я знаю, что это будет чертовски больно, а такой мужчина, как Адриан, похоже, любит грубость.
Однако согласиться с этим – лучший выбор. Трахаться или быть выпоротой. Да, не нужно быть гением, чтобы решить.
– И ты не прикусишь губу. Ты не захлебнешься своими стонами, когда твоя киска будет душить мой член.
– Нет. – огрызаюсь я.
Он склоняет голову набок, как будто я какая-то проблема, и он размышляет, хочет ли он решить ее или искоренить раз и навсегда.
– Нет?
Мое молчание – мой единственный защитный механизм против него, мой последний кусок брони, и если я позволю ему взять и это тоже, то я действительно облажаюсь. Моя личность будет стерта, и я буду просто размытой версией его жены.
– Тогда я отказываюсь.
– Ч-что?
– Либо ты полностью сдашься, либо получишь свое наказание.
Я смотрю на него, мои кулаки горят от боли от того, как сильно я их сжимаю. Мои ногти так сильно впиваются в ладони, что я удивляюсь, как еще не пошла кровь.
Глубоко вдохнув, я опускаюсь на колени.
Когда я делаю это, я замечаю тень разочарования и что-то еще на его лице.
Да пошел он. Он не сломает меня.
Меня зовут Уинтер Кавано. Я не Лия Волкова и ни в коем случае не жена этого сумасшедшего.
Я повторяю это про себя, готовясь к тому, что должно произойти. Сказать, что я не боюсь, было бы ложью, но мое достоинство держит меня прямо.
– Жаль, что ты выбрала большую дорогу со мной. Очень жаль. – От мягкости его голоса у меня по спине пробегают мурашки.
– У тебя свои условия, а у меня свои.
– Держась за свои условия, ты только усугубишь свои страдания. Пойми это, Лия. Мне нельзя перечить или бросать вызов. Чем сильнее ты давишь на меня, тем безжалостнее я становлюсь. Чем больше ты бросаешь мне вызов, тем жестче я реагирую. Ты не хочешь, чтобы я реагировал, и уж точно не хочешь видеть мою нечеловеческую сторону. Я проявил к тебе милосердие, так что будь благодарна за это.
– Милосердие? – Я хочу усмехнуться, но мои губы дрожат от его слов. – В каком мире твои действия являются проявлением милосердия?
– Поверь мне, они таковы.
– Ты можешь думать о них как о таковых, можешь считать себя каким-то извращенным, милостивым богом, но это не так. Ты жесток и бессердечен. Ты жестокий садист. Ты также извращенец, потому что тебе нравится причинять боль. Твое спокойное и тихое поведение не обманывает меня, как и твое извращенное чувство доброжелательности. Твоя единственная цель — причинять боль и брать то, что ты считаешь нужным. Так что не стой здесь, держа гребаный ремень, и не говори, что ты проявляешь милосердие.
Я тяжело дышу после своей вспышки, и я полностью готова к тому, что количество наказаний увеличится, потому что это то, что делают больные ублюдки, такие, как Адриан, они используют любой шанс, чтобы повернуть обстоятельства против вас.
Это того стоило.
Впервые с тех пор, как я попала на его радар, я поделилась с ним своими мыслями.
Холодный предмет касается моей щеки — ремень. Он нежно постукивает им по моей коже – даже ласково, – но выражение его лица остается прежним, бесстрастным и недоступным.
– Если я извращенец из-за того, что люблю причинять боль, то что это значит для тебя, если ты получаешь от этого удовольствие?
Мои щеки краснеют, как от его заявления, так и особенно от его завуалированного признания. Что ему нравится причинять боль. Что я не ошиблась, распознав его потребность в контроле. Но я отодвигаю это и поднимаю подбородок.
– Мне не нравится это.
– Ты кончила мне на пальцы сегодня утром после простых шлепков. Как ты думаешь, что будет, когда я тебя выпорю?
– Ничего.
– Ты действительно в это веришь или надеешься? Если это последнее, я рекомендую тебе отказаться от таких надежд, потому что ты узнаешь на горьком опыте, что я действительно был снисходителен. Что я давал тебе свободу действий, и что ты потеряла эти привилегии, сопротивляясь мне.
– Просто покончи с этим.
– Ты пожалеешь о своем нетерпении, когда твоя кожа покраснеет, Лия.
Холодно произнесенная угроза покрывает меня мурашками, и, к моему несчастью, не все они вызваны страхом.
Адриан берет меня на руки, и я задыхаюсь, когда он несет меня к кровати. Я на мгновение отвлекаюсь на то, как мала я в его объятиях, как он может легко раздавить меня на непоправимые куски без усилий.
Он бросает меня на матрас лицом вниз, и тот проваливается под нашим весом. Неужели он передумал?
Я поднимаюсь на четвереньки, но не успеваю отпраздновать эту мысль, как он кладет ладонь мне на поясницу, удерживая меня на месте. Мое сердце подпрыгивает и ускоряется, когда его рука покидает мою спину и касается моих волос.