Преступник. Посмотри, посмотри, посмотри.
Не то чтобы я ожидала чего-то другого. В конце концов, он так легко обвинил меня в убийстве.
Я хмуро смотрю на его фотографию вверху страницы. Он стоит на каком-то торжественном открытии, одетый в смокинг и держащий в руках огромные ножницы, чтобы разрезать красную ленту. Этот засранец слишком хорош собой для своего же блага. Он мог быть немного ниже ростом или иметь пивной живот. Черт, по крайней мере, он не мог быть с татуировками. Но нет, он должен поставить галочки во всех пунктах.
Изображение в основном сосредоточено на нем, но справа от него – блондинка в строгом брючном костюме и с твердой улыбкой. Она сногсшибательна, настолько сногсшибательна, что странное чувство пронзает меня изнутри, когда я вижу ее рядом с ним.
Я переворачиваю страницы, чтобы посмотреть, смогу ли я найти ее в документе. Мне не приходится долго искать. Я вижу ее фотографию в свадебном платье, и меня охватывает еще более странное чувство облегчения.
Рай Соколова – внучатая племянница Пахана и какая-то шишка в компании братства, «V Corp». Пока я изучаю ее, ноющее ощущение, отличное от того, что было раньше, овладевает мной.
Я чувствую, что знаю ее, но откуда? Может быть, она состояла в одной из благотворительных организаций, от которых мы с Ларри получали еду?
Дверь кабинета открывается, и я смотрю вперед, где меня встречает хмурый Коля. За ним следует Адриан и останавливается рядом со своим охранником, его глаза темнеют так быстро, что у меня перехватывает дыхание.
Что?
Я смотрю на себя сверху вниз на случай, если одна из пуговиц моей рубашки расстегнута или что-то в этом роде.
– Вставай, – приказывает Адриан.
– Зачем? Я читаю документ, который ты мне дал. Если я его не прочитаю, у меня будут неприятности, а если прочитаю, то тоже будут неприятности? Решай сам.
Адриан в два шага подходит ко мне и хватает за руку, заставляя iPad упасть на диван. Я взвизгиваю, когда он поднимает меня на ноги и развязывает узел моей рубашки так, чтобы она прикрывала мою задницу.
Я молча смотрю на него, когда Коля коротко кивает и идет по коридору.
– Больше так не одевайся, – в голосе Адриана слышится угроза.
– Мне не нравится гардероб. Он скучный.
Он сжимает мою рубашку в своих пальцах и притягивает меня к своей груди. Мои руки опускаются на его мускулистую грудь, когда мои широко раскрытые глаза сталкиваются с его холодными.
– Мне все равно, что он скучный. Ты не будешь одеваться так перед моими людьми и уж точно не будешь лежать так, как только что. Это понятно?
– Не понимаю, в чем тут дело.
– Дело в том, что никто не посмотрит на тебя так, как я. Никто даже не взглянет на то, что принадлежит мне.
Вот оно. Чувство собственности. Тонкая одержимость, которую он не показывает открыто, но тем не менее ощущает.
– Я не твоя вещь, Адриан.
– Это значит «нет», Лия? – Его голос становится тише, и когда я молчу, он продолжает. – Разве я не говорил, что ты должна делать то, что я тебе говорю? Или твоя задница в настроении для очередной порки?
Я пристально смотрю на него, затем быстро смягчаю выражение лица, потому что то, что у меня на уме, важнее.
Глубоко вздохнув, я разглаживаю невидимую морщинку на его рубашке, из-за чего он прищуривается, вероятно, сомневаясь в моих мотивах.
Мне действительно нужно сделать все правильно. Если я подниму тревогу, он никогда не исполнит мое желание.
– Хорошо, – говорю я ему. – Я сделаю все, что ты скажешь.
– Серьезно? – он растягивает слово, явно заявляя, что не верит мне.
– Серьезно. Я не хочу снова быть наказанной.
– Ты не хочешь быть наказанной. – повторяет он, и я начинаю думать, что это его способ читать между строк моих слов.
– Не хочу.
– Посмотрим.
– Если… – Я сглатываю. – Если я хорошо веду себя, разве я не должна быть вознаграждена?
– Вознаграждена. Так вот чего ты хочешь. Как ты хочешь быть вознаграждена, Лия?
– На самом деле все очень просто. За все, чем ты будешь доволен, я буду получать кое-что взамен.
– У тебя уже есть крыша над головой, бесплатное питание и иммунитет от тюрьмы. Ты думаешь, что можешь просить о других вещах?
– Таково было первоначальное соглашение. Тогда ты не упомянул о наказаниях, но все же включил их. Я приняла их, так что теперь ты должен принять мое предложение.
– А ты приняла?
– Приняла что?
– Приняла свои наказания. – Его глаза так умоляюще смотрят на меня, что чувство удушья возвращается с удвоенной силой.
– А если и так, то какая разница?
– Никакой, но мне хотелось бы знать.
– Если никакой, то какое это имеет значение, если ты будешь знать?
– Я смогу утверждать, стоит ли мне и дальше ломать тебя, Lenochka, – его голос темнеет от скрытого умысла. – Так скажи мне, нужно ли мне совершенствовать свои методы? Или у тебя хватило ума отказаться от привычки расспрашивать меня?
Я хочу вонзить ногти в его грудь, разорвать поверхность и заглянуть в грудную клетку, чтобы увидеть, действительно ли у него черное сердце. Чем больше я с ним разговариваю, тем больше убеждаюсь, что он не испытывает никаких эмоций. Что он дьявол с психопатическими наклонностями, предназначенный только для того, чтобы сеять хаос во всем, что стоит на его пути.
Хотя я ненавижу кланяться ему так легко, у меня есть цель, и противодействие ему – самый верный способ помешать мне достичь своей цели.
То, что я показываю снаружи, в любом случае не имеет значения. В глубине души я его просто ненавижу, и этого достаточно для моей самооценки.
– Я привыкаю к наказаниям. Будет справедливо, если награды тоже будут включены.
– Я не забочусь о справедливости.
– Адриан, пожалуйста, – умоляю я, но говорю это раздраженным тоном. – Обещаю не просить ничего экстравагантного.
– Все равно нет.
– Окей, давай сделаем так.
– Это первое на сегодняшний день.
– Что? Почему?
– Что я говорил насчет слова "окей"?
Фу.
– Окей – я имею в виду, хорошо. Хорошо. Как насчет того, чтобы я просила только одну награду в день?
Он отрицательно качает головой.
– Раз в два дня?
– Нет.
– Два раза в неделю?
– Раз в неделю, и я буду судить, разумно это или нет.
Я взвизгиваю.
– Да!
В восторге от победы над самим дьяволом я ловлю себя на том, что вот-вот обниму его, прежде чем вспомню, кто он.
Что бы он мне ни дал, я не буду благодарна. Я не стану его очеловечивать.
Адриан смотрит на меня сверху вниз с чем-то похожим на одобрение, и я стараюсь не поддаваться ему.