Я жду, что он отпустит меня теперь, когда я рядом, но он этого не делает. Во всяком случае, его хватка сжимает мои бедра, и несмотря на то, что я одета в несколько слоев одежды, я чувствую контролирующее тепло в его руках. Это отличается от жары в машине. Это горит, разрывая дыры в моей одежде и целясь в мою кожу.
Так близко, я чувствую его запах – или, скорее, я вынуждена вдыхать его с каждым вдохом. Его запах – смесь кожи и дерева. Силы и таинственности.
Он говорит мне прямо в ухо, его тон падает в пределах слышимости с целью закрепить слова в моих костях:
– Бесполезно бороться со мной, потому что ты только пострадаешь. Ты не на моем уровне, так что не доставляй мне неприятностей, иначе я без колебаний брошу тебя на съедение волкам. Я протягиваю тебе руку, так что будь любезна, поблагодари свою счастливую звезду и прими ее, не задавая никаких гребаных вопросов.
Мои губы были сухими все время, пока он говорил. Он явно угрожает, но звучит как спокойный адвокат, представляющий дело перед судьей.
У него особая манера говорить. Его слова обдуманны, уверенны и имеют командный оттенок, не слишком бросаясь в глаза.
– Чего ты хочешь от меня? – Мне хочется пнуть себя за этот тихий голос. Голос у меня почти испуганный. Забудьте. Я определенно говорю испуганно, потому что, черт возьми, это так. Я только сегодня познакомилась с этим человеком, и за несколько часов моя жизнь перевернулась с ног на голову.
До сих пор моей единственной целью было жить, но даже это сейчас кажется невозможным.
– У меня есть к тебе предложение, Уинтер.
Откуда ты знаешь мое имя? Я хочу спросить об этом, но это бесполезно. Он похож на человека, который знает все, что ему нужно.
– Какое предложение?
Его губы касаются раковины моего уха, когда он шепчет.
– Будь моей женой.
Глава 5
Уинтер
Моя мама говорила, что лучший способ обезоружить человека –это сказать ему то, чего он меньше всего ожидает.
Не знаю, что я ожидала услышать от русского незнакомца, но «Будь моей женой», конечно, было не то.
Несколько секунд я тупо смотрю на него, находясь в состоянии шока, от которого не могу избавиться. Он остается спокойным и собранным
С тех пор как я встретила его сегодня днем, он был крепок, как дуб, и неподвижен, как статуя. Теперь я понимаю, почему мне хотелось, чтобы он улыбнулся раньше, почему я ждала этого, затаив дыхание. Это немного очеловечило бы его, и я отчаянно и иррационально искала какую-то человеческую черту в его роботизированных чертах.
Но сейчас? Он кажется какой-то силой. Током. Тиранией, которая вот-вот сметет все на своем пути, прежде чем сменить полосу движения на что-то другое.
Будь моей женой.
Его слова, хотя и произнесенные спокойно, взрываются в моей голове, как фейерверки четвертого июля. Они такие громкие, что топят мои собственные мысли в паутине небытия. Они заперты где-то за пределами досягаемости, в этом крошечном черном ящике, который вызывает дрожь всякий раз, когда я думаю об этом.
Самая правильная реакция на его нелепое предложение – рассмеяться. Но у меня нет для этого чувства юмора. И я подозреваю, что ему не понравится, если я вдруг расхохочусь перед ним.
Он так серьезен, что это запечатлелось в его чертах, манерах и даже в том, как он говорит – как будто он никогда в жизни не улыбался.
Как будто улыбка была бы для него оскорбительной.
Он и люди снаружи ненормальны. Я вижу это и без того, чтобы узнать, кто они на самом деле. Это можно попробовать в воздухе. Он мгновенно сместился, как только они вошли в кадр.
С опасными людьми нужно обращаться осторожно, а не силой, потому что второй вариант только навредит мне.
– Быть твоей женой? – повторяю я тихим голосом, но в нем сквозит недоверие.
Русский незнакомец отпускает мои бедра, и я перемещаюсь на другую сторону машины, стараясь держаться как можно дальше.
Отсутствие его прикосновений – это как потеря тепла посреди ледяной бури. Но я скорее замерзну, чем буду сожжена им до смерти.
– Правильно. – Он сцепляет пальцы на коленях. Они длинные и ухоженные, и я не могу не смотреть на обручальное кольцо на его левой руке.
– Ты уже женат.
Его взгляд скользит к кольцу, как будто он забыл, что оно было там все это время. Его густые черные ресницы обрамляют глаза, пока он изучает его. У него странное выражение лица. Когда кто-то думает о своем супруге, он обычно либо смягчается от обожания, либо мрачнеет от печали или отчаяния.
Он не делает ни того, ни другого.
Его губы складываются в линию, что предполагает, что он хочет задушить кольцо и того, кто надел его на палец.
Прежде чем я успеваю прочесть его реакцию, его внимание скользит от руки ко мне, и эмоции, которые я видела в его стальных глазах, исчезают, как будто их никогда и не было.
– Ты будешь притворяться моей женой.
– Притворяться? – Не знаю, почему я продолжаю задавать ему эти вопросы, развлекая его, но ситуация настолько сюрреалистична, что кажется, будто меня втянули в одну из этих рождественских сказок.
– Моя жена умерла несколько недель назад, и никто больше не может выполнять ее обязанности, так что ты будешь ее заменой.
– Ох. – Я не хочу произносить это вслух, но оно все равно вырывается.
Я смотрю на него с другой точки зрения. На его прямую, уверенную осанку, на его выбор темного гардероба, на его черные волосы и густую щетину, на тени, вызванные его скулами. И, наконец, на тусклость в его серых глазах, словно вырезанных из мрачного Нью-Йоркского неба.
Чувствовала ли я себя неловко рядом с ним из-за этой негативной энергии, которую он излучает? Теперь, когда я узнала, что причиной этой энергии является недавняя смерть его жены, я не знаю, как себя чувствовать.
Тем не менее, беспокойство скрывается под моей кожей, как свернувшийся кровеносный сосуд, блокируя нормальный приток кислорода к моему сердцу.
Его руки, хотя и покоятся на коленях, ощущаются так, будто они упираются в мою душу, давят и пытаются прорваться.
Это... опасно. Даже страшно.
Я могла бы оказаться на улице, но мои инстинкты не пострадали, и они, по крайней мере, могут распознать опасность.
Этот человек и есть ее определение.
Его приятная внешность, сильное телосложение и непринужденная уверенность не обманывают меня. Во всяком случае, я рассматриваю их как его орудия разрушения.
– Мне жаль Вашу жену. – говорю я как можно спокойнее. – Но я ничем не могу помочь.
– Мне не нужны твоя неискренняя жалость. Просто делай, что тебе говорят.
– Ты что, не слышал, что я сказала? Я не могу быть твоей женой.
– Да, ты можешь. На самом деле, ты единственная, кто способен соответствовать этой роли.
– Единственная? Ты меня видел?