Одно из преимуществ тирании моих родителей состоит в том, что они научили меня всегда быть наготове. Никогда не принимайте ничего и никого как должное.
Поэтому, узнав цифры на экране, я смотрю на Колю.
— С каких это пор у Кирилла мой новый номер?
Он хмурится.
— Понятия не имею, сэр.
Я подумываю проигнорировать его, как и двух других бригадиров, но Кирилл не звонит, чтобы поболтать.
— Волков, — отвечаю я.
— Морозов, — передразнивает он мой замкнутый тон.
— Чего ты хочешь, Кирилл? — Я говорю по-русски.
— Значит ли это, что я не могу проверить тебя после твоего отсутствия на собрании Братвы? — спрашивает он на том же языке.
— Я вешаю трубку.
— Иисус Христос. Расслабься немного.
— Я расслаблюсь после смерти.
— Сомневаюсь.
— Ты что-то имеешь в виду, Кирилл? Потому что ты просто потратил впустую время, которое я мог бы использовать, чтобы выяснить лучший инвестиционный маршрут для «V Corp» в ближайшие месяцы.
— Я жду прибытия груза, так что ты не единственный, кто занят, придурок.
— Тебе нужна помощь с таможней?
— Об этом уже позаботились. Не это причина моего звонка.
— Тогда что же?
— Информация и слухи, которых, как мне казалось, тебе следует опасаться. С чего мне начать?
Кирилл не из тех, кто предлагает что-то по доброте душевной. Он хитер и дает только тогда, когда знает, что может взять вдвое больше. Если я получу от него что-нибудь сейчас, он без колебаний попросит меня о чем-нибудь в будущем. Я мог бы повесить трубку и не обращать на него внимания, но у него есть свои способы узнавать важные детали, которые даже я не могу уловить.
Разница, между нами, в том, что я стратегически методичен. Он стратег, но в хаотическом смысле. Он ждет, когда что-то произойдет, прежде чем отреагировать на это, что делает его абсолютным оппортунистом (прим. пер. человек, который следует своим интересам, в том числе обманным путём).
— Информация. — говорю я.
С его конца доносится шорох и отдаленная болтовня по-русски. Я представляю себе, как он и его люди ждут на холоде в укромном складе прибытия груза.
— Расследуется убийство Ричарда Грина.
— Ничего нового. Я знаю, что полиция сует нос не в свое дело.
— Это не полицейское расследование. Оно принадлежит Владимиру. Пахан приказал ему разобраться.
Я делаю паузу, пока до меня доходят его слова. Я ожидал, что Сергей попросит меня продолжить расследование, а не Владимира.
— Я знаю, о чем ты думаешь. — продолжает Кирилл. — У меня были те же мысли. Зачем спрашивать Владимира, если обычно этим занимаешься ты? К счастью для тебя, я быстро соображаю и придумал два возможных сценария. Хочешь послушать?
— Выкладывай. И перестань тратить мое время.
— Как я успеваю за тобой — загадка. Во всяком случае, вернемся к моим сценариям. Во-первых, Пахан не хочет отвлекать тебя от расширения нашего союза с итальянцами. Во-вторых. — он делает драматическую паузу. — Он подозревает тебя.
Я постукиваю пальцами по подлокотнику дивана, когда смысл его слов доходит до меня громко и ясно. Если Сергей подозревает меня, то и все остальные тоже. Поэтому я решаю проверить Кирилла.
— Почему он подозревает меня?
— Не знаю, позволь мне сделать дикое предположение. — он говорит медленно, слишком медленно, растягивая слова в провокационной манере. — Давай посмотрим. Мы все рассчитывали на то, что Ричард станет мэром, чтобы мы могли получить в свои руки легкие грузы, не угрожая Управлению по борьбе с наркотиками (УБН) на каждом шагу, но вдруг он мертв. Внезапно кандидат итальянцев оказался на пути к тому, чтобы стать мэром. Если бы я был Сергеем, то заподозрил бы того, кто дружит с итальянцами.
Имеет смысл. По крайней мере, никто из них не понял истинной причины.
— На твоем месте я бы показывался чаще. — продолжает Кирилл. — Твое отсутствие позволяет другим говорить только за твоей спиной.
— Другим? То есть ты не участвуешь в заговоре?
— За кого ты меня принимаешь? Я не кусаю руку, которая меня кормит. Иисусе.
— Вешаю трубку.
— Ты не собираешься спросить о слухах?
— Не интересуюсь слухами.
— Это касается твоей жены.
Мои пальцы перестают постукивать на секунду, прежде чем я продолжаю. Если я покажу Кириллу хоть каплю интереса, он вцепится в нее, как бешеный пес.
Он оппортунист, причем беспощадный.
— Все равно не интересуюсь. — голос у меня скучающий, даже для моих собственных ушей.