— А если и так, то какая разница?
— Никакой, но мне хотелось бы знать.
— Если никакой, то какое это имеет значение, если ты будешь знать?
— Я смогу утверждать, стоит ли мне и дальше ломать тебя, Lenochka, — его голос темнеет от скрытого умысла. — Так скажи мне, нужно ли мне совершенствовать свои методы? Или у тебя хватило ума отказаться от привычки расспрашивать меня?
Я хочу вонзить ногти в его грудь, разорвать поверхность и заглянуть в грудную клетку, чтобы увидеть, действительно ли у него черное сердце. Чем больше я с ним разговариваю, тем больше убеждаюсь, что он не испытывает никаких эмоций. Что он дьявол с психопатическими наклонностями, предназначенный только для того, чтобы сеять хаос во всем, что стоит на его пути.
Хотя я ненавижу кланяться ему так легко, у меня есть цель, и противодействие ему — самый верный способ помешать мне достичь своей цели.
То, что я показываю снаружи, в любом случае не имеет значения. В глубине души я его просто ненавижу, и этого достаточно для моей самооценки.
— Я привыкаю к наказаниям. Будет справедливо, если награды тоже будут включены.
— Я не забочусь о справедливости.
— Адриан, пожалуйста, — умоляю я, но говорю это раздраженным тоном. — Обещаю не просить ничего экстравагантного.
— Все равно нет.
— Окей, давай сделаем так.
— Это первое на сегодняшний день.
— Что? Почему?
— Что я говорил насчет слова "окей"?
Фу.
— Окей — я имею в виду, хорошо. Хорошо. Как насчет того, чтобы я просила только одну награду в день?
Он отрицательно качает головой.
— Раз в два дня?
— Нет.
— Два раза в неделю?
— Раз в неделю, и я буду судить, разумно это или нет.
Я взвизгиваю.
— Да!
В восторге от победы над самим дьяволом я ловлю себя на том, что вот-вот обниму его, прежде чем вспомню, кто он.
Что бы он мне ни дал, я не буду благодарна. Я не стану его очеловечивать.
Адриан смотрит на меня сверху вниз с чем-то похожим на одобрение, и я стараюсь не поддаваться ему.
Ключевое слово — стараюсь.
Внимание Адриана подобно мощному магниту, от которого я не могу убежать. Черная дыра, которая поглощает все вокруг.
Но правда остается — он видит во мне только Лию.
И я далека от того, чтобы быть ею или ее призраком. Я — оболочка, которая должна вернуться в свое оцепенелое состояние, прежде чем стану опасной для его жизни и жизни его сына.
Глава 18
Адриан
Мои пальцы постукивают по дереву стола, пока я смотрю на экран.
Коля сидит напротив меня, рассказывает о последних отчетах из «V Corp», но моя концентрация рассеяна, и я почти не обращаю внимания на его слова.
Лия обнимает Джереми, их ноги обхватывают друг друга, когда они спят на его кровати. Ее платье задирается вверх по бледному бедру, едва прикрывая ягодицы. Даже через монитор я вижу красные рубцы на ее бедрах от вчерашнего наказания. Я не сдерживался, и она корчилась и извивалась больше, чем в прошлый раз.
Она почти закричала. Почти.
За последние пару дней у нее вошло в привычку спать с Джереми. Что-то такое, что приводит моего сына в восторг.
Прошла неделя с тех пор, как она стала частью его жизни, и он не сомневается, что она его мать.
В течение этого короткого периода времени Лия делала странные вещи, например, одевала его, чтобы соответствовать ей, и танцевала с ним в коридорах — вещи, которые Огла не любит. Его няня почти не работает, потому что Лия заботится о том, чтобы быть для Джереми единственным воспитателем, учителем и товарищем по играм. В мгновение ока они стали неразлучны, их связь растет естественным образом, без необходимости моего вмешательства.
Однако ее влияние не очень позитивно. Пока я радуюсь, что Джереми выходит из своей скорлупы, она учит его ненужным вещам, например, как свистеть или бегать по дому, когда они играют в прятки. Я часто сталкиваюсь с ними, и она использует присутствие Джереми как щит, чтобы избежать моих расспросов.
Но по ночам, когда Джереми крепко спит, она не может избегать меня. Сначала она пыталась убедить меня, что ей лучше спать с ним, потому что он нуждается в ней больше, но после того, как это закончилось ее наказанием, она начала приходить в спальню по собственной воле.
Ее движения остаются нерешительными, в светло-голубых глазах мелькает легкий страх. Но в тот момент, когда я прикасаюсь к ней, она свободно падает без крыльев, чтобы удержать ее в вертикальном положении.