Его лицо мрачнеет, и я испытываю искушение выскочить из комнаты. А еще лучше — из этого чертова дома. Но что-то удерживает меня на месте.
Должно быть, все дело в алкоголе. Нет, это определенно алкоголь заставляет меня оставаться здесь.
Адриан хватает меня за запястье, и я взвизгиваю, когда моя пульсирующая задница касается края стола. Он придвигает свой стул вперед и раздвигает ноги, зажимая меня между ними.
Тепло его кожи захватывает меня в своих темных глубинах, затягивая меня, несмотря ни на что. Нас разделяют его брюки и мое платье, но это даже не имеет значения. Он держит меня как магнит, и мне становится все хуже, а не лучше.
Он собственнически обнимает меня за бедро, и я вздрагиваю, когда он спокойно говорит.
— Ты бы ушла?
— Да, — честно шепчу я, потому что врать сейчас бесполезно. Он увидит ложь насквозь.
— Но как бы ты ушла, если бы за тобой следили?
Я вздергиваю подбородок.
— Я бы нашла способ.
— Так…
— Переоделась бы горничной или посыльным, или кем-то еще.
Его губы изгибаются в подобии улыбки, но это не так. Я видела его каждый день целую неделю и ни разу не видела, чтобы он улыбался, даже когда разговаривал с сыном. — Как бы ты сбежала от моих охранников и охраны?
— Я не знаю. Один из них наверняка сжалится надо мной и поможет.
– Сжалится и поможет тебе. Интересно. — То, как он обдумывает слова, заставляет думать, что все это — реальная ситуация, а не гипотетическая.
Я пожимаю плечами.
— Не все такие бессердечные, как ты.
— А затем? — он исследует.
— Что «затем»?
— Допустим, тебе удалось сбежать. Как бы ты выжила во внешнем мире?
— Я бы уехала из штата, уехала на Юг и работала официанткой или еще кем-нибудь.
— И ты думаешь, что так легко от меня избавишься?
— Я могу попробовать.
— А если я тебя поймаю? Что, если ты потерпишь неудачу?
— Я попробую еще раз. Я не перестану пытаться, пока не добьюсь успеха.
Его челюсть сжимается, как будто я ударила его по лицу, и его пальцы больно впиваются в мой бок.
— У тебя ничего не получится, Лия. Никогда.
— Это всего лишь гипотетическая ситуация. — Я ерзаю. — Ой. Это больно.
Он ослабляет хватку на моем бедре, но не отпускает. Его лицо все еще закрыто, и я теряюсь в догадках, почему. Это потому, что Лия пыталась сбежать раньше? Надеюсь, ей это удалось.
Жуткое чувство охватывает меня при мысли, что ее побег мог быть успешным только потому, что она оказалась мертвой.
От разговора черты его лица потемнели, скулы стали резче, жестче, словно их можно резать. Я действительно не хочу, чтобы он был в угрюмом настроении, когда мне нужно выпить прямо сейчас, поэтому я прочищаю горло, указывая на библиотеку.
— Ты читал что-нибудь из этого?
— А что? Интересно почитать одну из них?
— Нет, спасибо. Я едва могу закончить этот толстый, как черт, документ.
— Не читатель?
— Нет. Я предпочитаю музыку. — я делаю паузу. — Ты, наверное, тоже не читатель и держишь их только для вида.
— Я прочитал все книги в этом кабинете.
— Ни за что.
— Да, я сидел здесь, когда отец работал, и старался как можно больше читать.
Я вспоминаю заметки из документа, где упоминался его отец, Георгий Волков, который тоже был лидером Братвы. Его фотография показывала, что у него были мрачные, страшные черты лица, как будто он разорвал бы человека надвое, если бы он только заговорили с ним. Адриан разделяет некоторые его черты, но его внешность и телосложение более утонченные, чем у его отца. Его легко можно считать благородным джентльменом на публике, когда он на самом деле приспешник дьявола.
Георгий умер, когда Адриану было чуть больше двадцати, и Адриан унаследовал все, расширяя свое влияние, пока не стал тем, кем он является сегодня.
Однако о его матери не упоминалось, поэтому я спрашиваю.
— Твоя мать оказала влияние на твои привычки к чтению?
Он поднимает бровь, как будто не ожидал такого вопроса.
— Может быть.
— Это «да» или «нет»?
— Ни то, ни другое. Вот почему это «может быть».
Я, прищурившись, смотрю на него. Он что, дразнит меня?
— Почему в документе не было твоей матери?
— Потому что ее не существовало.
— Ох. Она умерла, когда ты был маленьким?
— Что-то в этом роде.
Все его ответы в лучшем случае расплывчаты. Я не могу понять, что он пытается сказать, а что нет, но в то же время он не полностью отказывается от моих вопросов. Во всяком случае, этот небольшой разговор немного расслабил его до такой степени, что его хватка вокруг моей талии кажется интимной. Это больше не для того, чтобы обеспечить его контроль надо мной, но больше похоже на то, что он хочет прикоснуться ко мне.