Он грубо, старательно облизывает меня, словно наказывает и награждает одновременно. Как будто он поклоняется моему телу и одновременно преподает ему урок.
Я чувствую, как лед тает внутри меня, и это только усиливает удовольствие, которое я чувствую через клитор. Его зубы посылают электрические разряды в мою сердцевину. Он сосет, покусывает, затем щелкает языком по той тайной части меня, которую он не должен знать так хорошо.
Моя голова ударяется об один из изогнутых мониторов, когда я кончаю с приглушенным криком. Не в силах удержать платье, я позволила ему упасть, накрывая его голову, пока я оседлала волну удовольствия. Мои ноги отказываются от борьбы за то, чтобы оставаться в вертикальном положении, и падают, трясясь и свисая с края стола.
Адриан появляется из-под моего платья, облизывая губы. Переводя дыхание, я отвожу от него взгляд. Я не хочу смотреть на него, на высокомерие, написанное на его лице, на то, как он самодовольно владеет мной. О том, что я его гребаная Lenochka.
Я не она.
Он сжимает мой подбородок двумя пальцами и заставляет меня смотреть на него. — Ты не считаешь.
— Девять… Десять… — Мой голос едва слышен, когда я смотрю на его руку. Он подносит стакан с коньяком к губам, и мое сердце разрывается.
Он допьет, и я ничего не получу от всего этого.
— Хочешь выпить? — спрашивает он небрежно, словно, не замечая нетерпения на моем лице.
Он играет в дурацкую игру, но как бы мне ни хотелось выпить, я не стану играть ему на руку.
— Какой в этом смысл? Ты просто скажешь «нет».
— Ты можешь попробовать.
— Серьезно? — Я говорю так же недоверчиво, как и чувствую.
— Иди сюда. — Он тянет меня за руку, и я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, пока не оказываюсь перед ним на дрожащих ногах. Он разворачивает меня и сажает к себе на колени, так что я оказываюсь лицом к столу.
Моя спина приклеена к его твердой стене мышц, а ноги зажаты между его. Выпуклость упирается в мою больную спину, и мне требуется все мое мужество, чтобы оставаться неподвижной, не извиваться и не дергаться.
— Закинь ноги на стул, Lenochka. Я хочу иметь доступ к твоей киске, пока ты пьешь.
Я делаю, как мне говорят, и обхватываю обе ноги вокруг стула, который, естественно, раздвигает мои ноги еще дальше. Его свободная рука скользит под мое платье, пока он не обхватывает меня.
Меня охватывает дрожь, и я стараюсь не превратиться в дрожащий лист в его руках.
Адриан опустошает стакан, оставляя только глоток.
— Открой рот.
Я не хочу, я действительно не хочу, потому что мой рот — это место, откуда будут исходить все эти смущающие звуки, но он не очень-то стимулирует меня прямо сейчас. Все дело в алкоголе.
Я медленно открываю рот. Но вместо того, чтобы предложить мне оставшиеся капли коньяка, как я ожидаю, Адриан осушает его, и прежде, чем я успеваю возразить, он роняет стакан на стол, а пальцы другой руки обхватывают мое горло и приподнимают мою челюсть. Его губы встречаются с моими, и я узнаю резкий привкус алкоголя. Это немного, но достаточно, чтобы ударить мне в голову.
Вообще-то нет. Это не алкоголь бьет мне в голову. Это совсем другой вкус.
Адриана.
Он сосет мой язык в поцелуе с открытым ртом, умоляя, исследуя и лишая меня всего здравого смысла. Это нежно, но жестоко. Страстно, но требовательно. Точно так же, как он поедал меня всего минуту назад.
Адриан никогда не целовал меня раньше, и все же мне кажется, что мы целуемся с тех пор, как встретились. Как будто поцелуи были самым ярким моментом нашего существования. Он так увлечен этим, как будто пытается выманить что-то из меня, используя мой рот. Его энергия вызывает мою, и я не могу сдержать желание поцеловать его в ответ, попытаться дать ему столько же, сколько он. Я так настроена на него, что мое тело словно сливается с его.
Я пьянею от него, а не от алкоголя.
Он погружает в меня два пальца, и я стону ему в рот. Из него вырывается стон, как будто этот звук — лучшее возбуждение, которое он когда-либо слышал. Я хочу оторваться от его рта, приглушить свой голос, как обычно, но Адриан удерживает меня на месте, когда он засовывает свои пальцы внутрь и наружу. Я задыхаюсь, когда он добавляет третий, наполняя меня, как никогда раньше.
Иисус.
Адриан пожирает мои губы и язык, в то время как его пальцы входят и выходят из меня. Я прижимаюсь задницей к его бедру, отчаянно нуждаясь в освобождении, которое может принести только он. Он становится твердым как камень, его член увеличивается с каждой секундой. Меня охватывает страх, смешанный с предвкушением.