Если его три пальца будут наполнять меня, как будет чувствовать себя его член? Я видела это несколько раз, когда он заставлял меня смотреть, как он кончает своими собственными руками. Я знаю, что он массивный, когда он твердый, и я действительно не должна думать об этом внутри меня прямо сейчас, а не о его пальцах.
Но одной мысли об этом достаточно, чтобы я переступила через край.
Я отрываюсь от его губ и кусаю его руку, которая держит меня за горло, когда я кончаю. Должно быть, это чертовски больно, но Адриан не издает ни звука. Во всяком случае, он остается неподвижным, даже его пальцы останавливаются, когда я ловлю волну своего оргазма.
Я тяжело дышу, мои зубы и губы все еще сжимают его руку, когда он тихо спрашивает.
— Ты когда-нибудь собираешься позволить мне услышать твой голос?
Я отпускаю его руку, чтобы посмотреть на него, на легкую морщинку на его лбу, на разочарование, которое я чувствую в его позе.
— Ты когда-нибудь назовешь меня Уинтер? — бормочу я в ответ.
Он качает головой.
Мне хочется плакать. Я хочу упасть со стула и слиться с ковром.
— Тогда ты никогда не услышишь моего голоса, Адриан. Потому что он мой, а не Лии.
Прежде чем он успевает что-то сказать, в дверь тихо стучат. Я замираю, сердце бешено колотится в груди. Я не запирала дверь, и если кто-нибудь войдет, то увидит, что я сижу на коленях у Адриана, а его пальцы глубоко во мне.
— Кто это? — спрашивает Адриан своим сильным голосом, не пытаясь отпустить меня. Он так уверен, что никто не откроет дверь, но ведь это его замок. Зачем кому-то в здравом уме бросать ему вызов?
— Папа, а мама там?
Я задыхаюсь от голоса Джереми и пытаюсь вырваться из объятий Адриана, но он удерживает меня, прижимая к себе пальцами.
— Отпусти меня. Твой сын снаружи.
Он смотрит на меня, когда говорит Джереми.
— Да.
— Можно войти? — спрашивает мальчик.
Я отчаянно качаю головой, но Адриан говорит.
— Да.
— Ты с ума сошел? — прошипела я себе под нос.
— Ты сказала, что я не провожу с ним много времени.
— Это не то, что я имела в виду… — мои слова обрываются, когда дверь со щелчком открывается и Джереми вбегает внутрь, неся одного из своих игрушечных солдатиков. Я опускаю ноги вниз и разглаживаю платье на бедрах, чтобы скрыть положение, в котором его отец держит меня.
— Что вы делаете? — Джереми останавливается справа от нас, его невинные глаза переводятся с меня на Адриана.
Его отец молчит, оставляя мяч на моей площадке. Мудак. Я натягиваю на лицо улыбку.
— Твой папа мне кое-что показывал.
— Правда?
Адриан обнимает меня за талию и кладет подбородок мне на плечо. Жест новый и интимный, даже больше, чем его пальцы внутри меня, и это заставляет меня вздрогнуть.
— Правда.
— А можно мне тоже посмотреть?
— Нет! — кричу я и улыбаюсь. — Я хочу сказать, что приду к тебе, чтобы мы могли поиграть вместе.
— Может папа тоже прийти? — спрашивает Джереми медленно, почти застенчиво, и мне хочется врезать Адриану за то, что он так себя чувствует.
— Я приду, Malysh.
Глаза Джереми поднимаются одновременно с моими, и мы оба говорим.
— Ты придешь?
Адриан бросает на меня веселый взгляд.
— Я приду.
Джереми берет меня за руку и пытается потянуть за собой. Я толкаю Адриана локтем, чтобы он отпустил меня, и он делает это, но не раньше, чем покусывает раковину моего уха.
Он берет салфетку и вытирает руку, прежде чем быстро поднять мои трусики с земли. Мои щеки пылают. Я совсем забыла, что они там.
Вместо того чтобы выбросить их в мусорное ведро или спрятать в одном из ящиков, Адриан засовывает их в карман брюк. Я открываю рот, чтобы возразить, но потом вспоминаю, что здесь Джереми.
Он засовывает солдатика в карман и кладет руку в руку отца — не в ту, что была во мне, слава Богу.
Адриан следует примеру сына, когда тот выводит нас из кабинета, рассказывая о своих солдатах. По крайней мере, один из нас чувствует себя комфортно. Я чувствую, что мои ноги перестанут держать меня от того, как сильно они дрожат.
— Эй, папа, — Джереми пристально смотрит на отца.
— Да? — Я замечаю, что голос Адриана становится мягче, когда он говорит с сыном. В нем все еще есть та же сила, но он не направляет ее на Джереми.
— Можно мамочка будет со мной?
Пепельные глаза Адриана скользят по мне, прежде чем он снова сосредотачивается на сыне.
— Она уже с тобой.
— Не сейчас. Ночью. Я хочу, чтобы мамочка спала со мной, но она сказала, что я должна попросить тебя об этом.