Ларри привел меня в эту дыру, сказав, что мы получим бесплатную еду и теплую постель. Мы держимся друг за друга, поэтому, когда один спит, другой стоит на страже, чтобы никто нас не трогал. Когда свободных кроватей нет, мы садимся рядом, я кладу голову ему на плечо, и мы так спим.
— Я искал тебя повсюду. — выдыхает он. — Где ты была?
— Повсюду.
— Ты опять украла пиво?
— Нет!
— Уинтер… — он щиплет себя за переносицу, как будто я наглый ребенок.
— Окей. Только одно. У меня не было мелочи.
— Мы же договорились никогда не воровать.
— Отчаянные времена, Ларри. Кроме того, ты же знаешь, что я не люблю трезвую себя. У нее есть проблемы. — Может быть, поэтому я весь день чувствовала себя не в своей тарелке. У меня низкая толерантность к алкоголю, но даже мне нужно больше, чем одно пиво, чтобы напиться.
— Уинтер…
— Забудь обо мне. — Я пренебрежительно махаю рукой в сторону убежища. — Что здесь произошло?
Он разжимает губы, прежде чем отпустить их. — Я должен спросить тебя об этом.
— Меня?
— Да, тебя. Как ты думаешь, почему здесь полиция и пресса?
— Потому что Ричард позвал их, чтобы демонизировать меня?
— Не совсем.
— Тогда почему?
— Сегодня утром Ричарда нашли мертвым в его кабинете.
Я замираю, странное ощущение сжимает мне горло и лишает воздуха. Когда я говорю, это напряженный шепот.
— Что?
— Уборщики нашли его в луже собственной крови, и полиция подозревает, что это сделала ты.
— Я?
— Ага. Я не знаю, звонил ли им Ричард перед смертью, или персонал и другие засвидетельствовали, что ты была последним человеком, который видел его живым.
Мои кулаки сжимаются по обе стороны от меня.
— Я не убивала его, Ларри. Я этого не делала.
Он вздыхает, и его брови опускаются на морщинистые глаза. У него толстая кожа с какими-то пятнами, вероятно, из-за того, что он столько лет провел на солнце.
— Я знаю.
— Серьезно?
— Серьезно, Уинтер. Ты маленькая сумасшедшая, но ты не убийца.
Я слегка улыбаюсь.
— Кого ты назвал сумасшедшей, старина?
— Я не старик, маленькая засранка.
— Ты ведешь себя, как старик, Ларри.
Он бьет меня головой, а затем быстро отталкивает. Ларри всегда держал дистанцию, между нами, как будто боялся прикоснуться ко мне, и я благодарна ему за это. Не потому, что его прикосновение плохо, а потому, что я не люблю, когда ко мне прикасаются. Вот почему я предпочитаю невидимость.
— В любом случае, тебе нужно уйти, пока они тебя не нашли.
— Я не сделала ничего плохого, и, если я прячусь, это значит, что я признаюсь в преступлении, которого не совершала.
— Так что ты планируешь, женщина? Ты думаешь ворваться в гущу этих полицейских? Что ты собираешься сказать? Типа: «Э-э-э, эй, офицеры, это я, по-вашему, убила Ричарда, но на самом деле это не я, так что давайте просто пожмём друг другу руки»?
— Я просто расскажу им, что произошло.
— Никто тебе не поверит, Уинтер. Твои отпечатки пальцев повсюду в его кабинете, и ты была последней, кто видел его живым, прежде чем исчезнуть. Ты виновата в их глазах. А если ты туда войдешь, тебя посадят на двадцать лет. Хорошего адвоката ты тоже не получишь, потому что назначенные государством адвокаты — дерьмо.
Его слова проникают в мой мозг, медленно обретая смысл, но я хочу отбросить их как можно быстрее. Я хочу, чтобы они были неправдой. Потому что я не могу принять этот вариант.
— Так что ты предлагаешь мне делать, Ларри? Сбежать?
Старик щелкает пальцами.
— Вот именно. Затаись на некоторое время, а потом мы придумаем, как вытащить тебя из этого города.
Это самое логичное, что можно сделать в данных обстоятельствах. Да. Но я всегда была привязана к этому безжалостному городу суперклеем. Кроме того, это место, где у меня есть воспоминания с моей маленькой девочкой, и если я уйду, это будет похоже на то, что я оставляю часть себя.
— Но… Ларри…
Он вздыхает, засовывая обе руки в карманы оранжевого пальто.
— Ты не хочешь уходить?
Я отрицательно качаю головой.