Не Лия.
Я.
Адриан расстегивает ремень, и я, затаив дыхание, смотрю, как он позволяет своим брюкам и боксерам упасть к его ногам. Он всегда представляет собой зрелище, от которого я не могу отвести глаз, даже когда мои инстинкты говорят мне, что он опасен.
Несмотря на эту опасность, или, скорее, из-за нее, я была поймана на его орбите без возможности сбежать.
Он поднимает одну из моих ног и обвивает ее вокруг своей талии. Я держу ее там, не в силах отвести взгляд от его члена. Он твердый, толстый и такой готовый, что мои внутренности трепещут от плотского желания.
Адриан входит в меня медленно, и даже с моим скользким центром, его член пробивается в мое тело, заполняя меня, не будучи полностью внутри. Пока он не торопится, я понимаю, что не только желание овладевает мной, разрывая мою плоть и находя убежище в моих костях. Это нечто более глубокое, темное и зловещее. В этот момент я хочу наблюдать за тем, как он овладевает мной, дюйм за дюймом. Я хочу посмотреть, как соединяются наши тела.
Хриплый стон наполняет воздух, и я понимаю, что это мой.
Адриан замолкает, и с его губ срывается довольный стон.
— Черт возьми, Lenochka… Знаешь, сколько раз я думал о том, чтобы услышать твой сексуальный гортанный голос?
Я хочу прикусить губу, чтобы покончить с этим, не позволить ему услышать мой голос, когда он все еще зовет меня именем другой женщины, но взгляд его глаз останавливает меня. Серый цвет насыщенный, но не резкий. Это как быть пойманной в ловушку яркого сна и знать, что я скоро проснусь, поэтому я должна наслаждаться каждой секундой этого.
— Ты такая красивая, — хрипит он, двигая бедрами, пока его член полностью не входит в меня. — Ты, чертов дом.
Я задыхаюсь и от его слов, и от того, как он наполняет меня до такой степени, что растягивает самым восхитительным образом.
Дом.
Он назвал меня домом.
Мои руки обвивают его шею, когда я поднимаюсь вверх по его телу, так что обе мои ноги обвиваются вокруг его талии. Меня не волнует кровь или то, что это, возможно, мой худший внешний вид.
Единственное, что продолжает звенеть у меня в голове, — это слово «дом». На самом деле у меня его никогда не было, и тот факт, что Адриан называет меня своим, пробуждает дремлющую часть меня, о существовании которой я и не подозревала.
Та часть, которая тоже хочет иметь дом и хочет, чтобы он показал мне, насколько я его дом.
Адриан медленно входит в меня, новое положение дает ему глубину, которая позволяет ему ударять меня в чувствительное место с каждым неторопливым толчком.
— Ты такая тугая, Lenochka. Ну же, откройся мне.
Тогда я понимаю, что он делает это медленно, чтобы не навредить мне. Несмотря на свою безжалостную натуру и безжалостные наказания, Адриан иногда обращается со мной так, словно я хрустальный бокал, который разобьется, если он надавит достаточно сильно.
Это может быть правдой, поскольку он, на самом деле, огромен. Он такой большой, что я чувствую жжение каждый раз, когда он толкается внутри, хотя я насквозь промокла. Но это изысканный тип. Тот тип, в котором мотыльки не возражали бы быть сожженными заживо, лишь бы попробовать его на вкус.
Я впиваюсь пятками в его задницу, молча подталкивая его. Губы Адриана захватывают мои, когда его ритм увеличивается. Его поцелуй соответствует ярости его толчков. Во-первых, они глубокие и неторопливые. Во-вторых, они быстро и безжалостно лишают меня рассудка.
За ним невозможно угнаться, даже если я попытаюсь. Моя спина ударяется о дверь, скользя по ней и ударяясь о нее, чтобы соответствовать острой силе его бедер, его поцелуя, всего его тела.
Я марионетка в его руках, но он не отнимает у меня логики. Он врезается мне в кожу. Он крадет мой здравый смысл и мое дыхание. Он открывает во мне двери, о существовании которых я и не подозревала.
С тех пор, как он начал целовать меня, я не жаждала воздуха. Теперь он мой кислород. Причина, по которой я изо всех сил борюсь за жизнь.
Оргазм поражает меня так сильно, что я не замечаю его приближения, пока он не взрывается мне в лицо. Я откидываю голову назад, мои губы на мгновение покидают его.
— Аааа… Адриан! Адриан!
— Черт, черт.
Его проклятия только усиливают мой оргазм. Обычно он не из тех, кто ругается, но, похоже, потерял часть своего железного контроля с тех пор, как заключил меня в объятия.
Он входит в меня с животной силой, трахая меня у двери глубокими, яростными толчками.