— Ты уже знаешь, как чувствовать свою Ци, — начала она. — Теперь тебе нужно научиться удерживать её, не давать ей рассеиваться.
Тинг глубоко вдохнула, концентрируясь, и её тело окутало едва заметное свечение.
— Представь, что твоя Ци — это вода, — продолжала она, и её голос прозвучал словно издалека. — Ты должен построить плотину, чтобы удержать её, не дать ей утечь.
Она медленно развела руки в стороны, и свечение вокруг неё усилилось. Я почувствовал, как от её тела исходит тепло, словно от раскаленной печи.
— Сконцентрируйся, — произнесла она, не размыкая глаз. — Найди свою Искру. Раздуй её. Сделай так, чтобы она горела ярко!
Я закрыл глаза, вспоминая все, чему меня учила Тинг. Я дышал медленно и глубоко, концентрируясь на ощущении тепла в районе солнечного сплетения.
И вдруг…
Я почувствовал это. Словно крошечная звездочка вспыхнула внутри меня, разливая по телу приятное тепло.
Я открыл глаза и увидел, как мои руки окутывает слабое, мерцающее свечение.
— Молодец, — прошептала Тинг, и её собственное свечение медленно погасло. — Ты сделал это.
Я смотрел на свои руки, не веря своим глазам.
— Это… это только начало, — продолжала Тинг, подходя ко мне. — Путь воина Ци долог и тернист. Тебе предстоит ещё многому научиться. Но… ты на правильном пути, Макс. Я это чувствую.
Пока я, обливаясь седьмым потом, с трудом разгибая затекшие мышцы, о существовании которых даже не подозревал, упорно постигал азы боевого искусства этого неведомого, полного неожиданностей мира, герцог Шан не терял времени даром. Дворец, обычно наполненный сонной, размеренной негой, убаюкивающий шелестом шелковых нарядов и неспешными разговорами придворных, превратился в беспокойный улей, жужжащий секретами и интригами, словно кто-то разворошил спящий муравейник.
Каждое утро, еще до того, как первые лучи восходящего солнца проникали сквозь тяжелые шторы, а Тинг, свежая и бодрая, буквально вытаскивала меня, разбитого и ноющего, на тренировочную площадку, я наблюдал из окна своей комнаты удивительную картину. В кабинет герцога, словно ручейки, стекающиеся в могучую реку, одни за другим входили гонцы. Запыхавшиеся, с загорелыми от долгих поездок и невзгод лицами, сжимающие в мозолистых руках запечатанные свитки, словно они содержали не просто бумагу и чернила, а ответы на все вопросы мироздания. Следом за ними, ступая неторопливо и важно, проходили толстые, разряженные в шелка и бархат, торговцы с глазами, хитрыми и проницательными, как у старых, бывалых лис. Их сменяли напыщенные вельможи, чьи лица, привыкшие отражать лишь высокомерие и презрение к низшим слоям общества, теперь выражали смущение и тревогу, тщательно скрываемую в глубине их надменных глаз.
Иногда к этой пестрой, наполненной шепотом и тайнами толпе, присоединялась Ян. Даже издали, наблюдая за ней из окна моей комнаты, я видел, как она изменилась за эти дни. Она держалась с непривычным для её лет достоинством. Её взгляд, который раньше выражал лишь беспокойство, теперь горел уверенностью в своих силах. А голос, доносившийся обрывками из открытых окон, звучал уже не робко и сбивчиво, а уверенно и властно, как и подобает настоящей правительнице, в чьих руках должна сосредоточится судьба целого государства.
Однажды вечером, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а моё измученное тело просто умоляло о пощаде после очередного дня, посвященного пытками, гордо именуемыми Тинг «тренировкой», я сидел у себя в комнате. Чтобы хоть как-то приглушить боль в мышцах, я потягивал травяной настой, который, по словам Тинг, должен был творить чудеса. Правда, на вкус он больше напоминал отвар из болотной тины, щедро сдобренный горечью и чем-то еще, трудноопределимым, но отвратительным. Однако, Тинг, улыбаясь своей загадочной улыбкой, уверяла, что это невероятно полезно и что уже очень скоро я сам почувствую положительный эффект. Оставалось только верить…
И вот, когда я уже почти убедил себя, что мне становится легче, в дверь постучали. На пороге, с улыбкой на губах, показалась Ян. Она выглядела уставшей, под её глазами залегли тени, а на щеках появился нездоровый румянец, но глаза… глаза её сияли от радости, словно она знала что-то очень важное, что-то такое, что вселяло надежду.
— Макс, — сказала она, входя в комнату и прикрывая за собой дверь, — у меня хорошие новости!
Она подошла к столу и опустилась на стул, бросив на него тяжелую бархатную мантию. Тинг приподняла голову, с интересом наблюдая за ней, но с места не сдвинулась. Поняв, что речь идет не о сливках, она снова устроилась поудобнее и закрыла глаза.
— Дяде удалось убедить правителей трех северных провинций выступить против моего брата, — продолжала Ян. — Они собирают свои войска и готовы двинуться на столицу, как только мы дадим сигнал.
— Это… это же отлично! — воскликнул я, хотя мне это ни о чем не говорило. — А твой дядя… он просто мастер интриг!
— Дядя действительно многое сделал, — кивнула Ян. — Он вел переговоры неделю, встречался с послами, отправлял гонцов… Он даже умудрился перетянуть на нашу сторону некоторых из придворных моего брата, пообещав им амнистию и высокие посты.
— Хитрый лис! — усмехнулся я, вспомнив нашего знакомого лесовика.
— Но это еще не все, — продолжала Ян, ее глаза горели азартным блеском. — Герцог Шан установил контакт с гильдией наемников, и они готовы предоставить нам свои услуги… разумеется, не бесплатно.
— Конечно, — хмыкнул я. — Бесплатно только птички поют.
— Надеюсь, что все это ни напрасно, — довольно прошептала Ян и ушла.
Глава 5
— Так, воин, хватит валять дурака! — Голос Тинг, обычно мелодичный и игривый, сейчас прозвучал резко, словно удар хлыста. Чародейка нетерпеливо дернула меня за рукав, буквально вырывая из созерцания садовых цветов, которые, нужно отдать им должное, благоухали поистине божественно. — Серьезно? Думаешь, враги, жаждущие нашей крови, сами себя победят, пока ты будешь стоять здесь, нюхая цветочки, как невинная девица на прогулке? Время не ждет, оно утекает сквозь пальцы, как песок, а нам нужно успеть еще так много…
— Но Тинг, — начал было оправдываться я, пытаясь хоть немного выровнять дыхание. — Ты же сама приказала медитировать, настраиваться на энергию окружающего мира, на дыхание Арантеи, впитывать её силу…
Однако Тинг, будто не слыша моих робких возражений, резко развернулась, прерывая меня на полуслове. Её глаза, невероятные, изумрудные глаза, в глубине которых танцевали загадочные огоньки, сверкнули грозно, заставляя меня внутренне съежиться.
— Глупый ты еще, воин! — проговорила она, и в её голосе промелькнули одновременно раздражение и забава. — Важно не то, как сладко пахнут цветочки, а то, как устроена Арантея, по каким законам существует этот мир! От этого зависит, доживешь ли ты хотя бы до завтрашнего дня, доживешь ли до того момента, когда сможешь беззаботно прогуливаться по садам и отличать розу от гвоздики! Так что хватит глазеть по сторонам, воин, слушай внимательно и запоминай! Каждое мое слово может спасти тебе жизнь… Или лишить её.
С этими словами она важно прошествовала к ближайшей скамейке, словно пантера, выбирающая удобное место для прыжка. Остановившись, она гордо выпрямила спину, её движения были плавными и грациозными, и плавно опустилась на скамейку, которая в тот же миг превратилась в трон. Королевой этого сада, этого мира была она — Тинг. Величественная, неприступная, опасная. А я? Я был всего лишь послушным учеником, готовым впитывать знания, словно губка. Я уселся напротив неё, стараясь держаться как можно увереннее, и приготовился слушать, предвкушая увлекательную лекцию. И, как всегда, Тинг не обманула моих ожиданий.
— Арантея, мой незадачливый, но такой способный ученик, — это не просто остров, затерянный в бескрайнем, словно вечность, океане, — начала она, и её голос, словно волшебная мелодия, разнесся по саду, заставляя птиц на деревьях замирать в восхищении, а бабочек — застывать в воздухе, боясь нарушить чары. — Это лишь малая частичка, осколок былой империи, великой и могущественной, раскинувшейся когда-то от восхода до заката, от одного края мира до другого! Легенды, что, словно драгоценные жемчужины, передаются из поколения в поколение, из уст в уста, гласят, что императоры тех времен, обладающие невиданной силой и мудростью, повелевали армиями воинов Ци, чья мощь не знала границ, чьи возможности превосходили человеческое воображение! Представляешь, воин, целые легионы, обладающие такой силой, что способны были одним ударом сокрушать горы, превращая их в пыль, и повелевать стихиями, как своей волей!