Я взглянул на Тинг, затем снова на Ян, и внутри меня что-то щелкнуло. Я почувствовал прилив сил, уверенность в себе, которой у меня раньше не было.
— Хорошо, — сказал я, улыбаясь. — Раз уж вы решили заниматься самовнушением, то мне суждено стать «Воином-Драконом».
И в этот момент я поверил в себя.
Слова Ян, проникновенные и искренние, как сама ее душа, эхом отозвались в глубине моего существа. Они были как глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере страха и сомнений. И ее прикосновение — легкое, но твердое, как удар молота по наковальне, — зажгло во мне искру надежды, которая уже начала угасать.
Я встретил ее взгляд, и в ее глазах, цвета летнего неба после грозы, я увидел не только веру — непоколебимую, абсолютную веру в меня, в мои силы, в мое предназначение, — но и что-то больше, что-то глубокое и сокровенное, что заставило мое сердце забиться чаще. Это была любовь — не страсть, не влечение, а именно любовь, чистая и бескорыстная, готовая на любые жертвы.
Мы покинули город под покровом ночи, словно тени, бесшумно скользящие по узким, извилистым улочкам, пропахшим лавандой и страхом. Наши шаги не издавали ни звука, лица скрывали капюшоны плащей, а сердца были тяжелы, словно камни, поднятые со дна моря. В них плескалась горечь поражения, тяжесть невыполненной миссии, гнев на самих себя и на жестокую судьбу, которая снова сыграла с нами злую шутку. Но в этой горечи была и примесь стали, закаленной в пламени испытаний, — стали, из которой куются настоящие воины.
Ближе к вечеру, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а в воздухе начали сгущаться сумерки, мы остановились на привал на берегу небольшой речушки, среди вековых деревьев, чьи ветви, словно руки стариков, тянулись к небу. Костер, разведенный Тинг с помощью её магии, весело потрескивал, разбрасывая яркие искры в ночное небо, словно звёзды, сорвавшиеся с небосвода и теперь беспорядочно падающие на землю.
Мы с Тинг, усевшись у огня, молча пили горячий чай, заваренный на травах, которые она собрала по пути, — напиток получился терпким, с лёгкой горчинкой, но удивительно бодрящим. Ян устроилась неподалёку, завернувшись в тёмный, словно ночное небо, плащ, и задумчиво смотрела на пламя, словно пытаясь найти в его беспорядочном танце ответы на какие-то свои, только ей одной ведомые вопросы. На её лице, освещенном оранжевыми отблесками костра, лежала тень глубокой, невысказанной грусти, которая не ускользнула от моего внимания.
— Куда мы держим путь, Тинг? — спросил я, нарушив тишину.
— В Каршур, — ответила она, не отрывая взгляда от огня.
— Каршур? — переспросил я. — А что это за место?
— Вольный город, — пояснила Тинг. — Сборище головорезов, мошенников и магов всех мастей. Не самое приятное место, но нам нужно туда.
— Зачем? — не понял я.
— Там мы найдем союзников, — ответила Тинг. — Людей, готовых сражаться против Танзина.
— И ты думаешь, мы найдем их среди… головорезов и мошенников? — скептически спросил я.
— Не все, кто живет в Каршуре, плохие люди, Макс, — ответила Тинг. — Там есть и те, кто борется за справедливость, за свободу. Просто им приходится скрывать свои истинные намерения.
— Я надеюсь, ты права, — вздохнул я. — Потому что описание этого места звучит… не очень привлекательно.
— Оно не для слабонервных, — согласилась Тинг. — Но у нас нет выбора.
Мы замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Я украдкой взглянул на Ян. Она все так же сидела у огня, погруженная в свои мысли. Я знал, о чем она думает. О принце Лине, о потерянном дворце, о своей прежней жизни.
Внезапно Ян тихо вздохнула и прошептала:
— Интересно, как там Лин…
Тень ревности омрачила мою физиономию. Я отвел взгляд, стараясь скрыть свои чувства.
Тинг усмехнулась.
— Не переживай, Макс, — сказала она, словно прочитав мои мысли. — Принцессы не влюбляются в простых воинов.
— А в кого они влюбляются? — буркнул я.
— В принцев, конечно, — ответила Тинг. — В героев, в тех, кто может предложить им власть и богатство.
— А я не могу предложить ей ничего, кроме… опасности и приключений, — с горечью произнес я.
— Зато ты можешь предложить ей то, чего у нее никогда не было, — сказала Тинг, ее голос смягчился. — Ты можешь предложить ей ее трон.
Я посмотрел на нее с усмешкой.
— Ты думаешь? — спросил я.
— Я знаю, — ответила Тинг, и ее глаза блеснули в свете костра.
Я снова посмотрел на Ян. Она все так же сидела у огня, погруженная в свои мысли. Но теперь я видел ее в другом свете. Я видел ее не как принцессу, а как женщину, сильную и уязвимую одновременно. И я понял, что Тинг права. Я могу предложить ей то, чего она жаждет. Я могу предложить ей свою любовь, свою защиту, свою верность. И этого может быть достаточно. Кто бы мог подумать, что в чужом мире я встречу ту, которая будет мне не безразлична.
Мой взгляд невольно отвлекся от Ян, устремившись к пейзажу, раскинувшемуся за пределами огненного круга.
Этот мир был лучше. Ночь была тиха и безмятежна. Полная луна, словно серебряный диск, плыла по бархатному небу, освещая вершины далеких гор, покрытые темными силуэтами сосны и можжевельника. В воздухе витал аромат ночных цветов и влажной земли, смешанный с запахом дыма от костра. Где-то вдали кричала ночная птица, ее голос эхом отражался от горных склонов, создавая ощущение таинственности и неизведанности.
Эта земля, древняя и полная магии, словно дышала в унисон с нами, разделяя наши надежды и опасения. Она видела подъем и падение империй, рождение и гибель героев, сплетение судеб и исполнение пророчеств. И сейчас, в этой тихой ночи, она словно шептала нам о своей мудрости, о своей силе, о своей вере в нас.
Мы казались совсем маленькими, почти незаметными фигурками на фоне этой величественной, древней, безразличной к нашим земным страстям природы. Но в наших сердцах, закаленных в пламени испытаний, горел огонь — огонь решимости, огонь надежды, огонь жажды жизни, которая всегда сильнее смерти.
Каждый из нас погрузился в собственные мысли, но теперь тишина была не такой тягостной, гнетущей, какой она была все последние дни. В ней появилась робкая искра надежды, подпитываемая теплом костра и предвкушением новых приключений, которые неизбежно ждут нас впереди. Мы отправлялись в Каршур — город, овеянный легендами и слухами, город греха и опасности, город надежд и разочарований. Но теперь мы были не просто беглецами, скрывающимися от преследователей, а воинами, идущими к своей цели, и мы были готов сражаться за неё до конца.
Тинг, до этого молча наблюдавшая за игрой пламени, словно пытаясь прочесть в нём знаки судьбы, неожиданно заговорила, и её голос, мягкий и немного хрипловатый, словно шелест листвы на ветру, разрезал тишину.
— Знаете, в древние времена, когда мир был еще молод, а грань между явью и навью была тонка, существовали демоны, способные вселяться в тела людей, — начала она, и ее зеленые глаза заблестели в отблесках огня.
Я и Ян с интересом посмотрели на нее, заинтригованные ее словами.
— Эти демоны, — продолжала Тинг, — были хитры и коварны. Они могли скрываться под маской добродетели, обольщать своих жертв лживыми обещаниями и манипулировать ими, подобно марионеткам. Они кочевали из тела в тело, сея хаос и разрушение, питаясь страхами и слабостями людей.
Я почувствовал легкий холодок по спине. История Тинг звучала не просто как сказка, а как предупреждение, как намек на что-то важное.
— Но были и те, — продолжала кошка, — кто мог распознать этих демонов и противостоять им. Мудрецы и воины, обладающие особым даром видеть сквозь иллюзии и обман. Они защищали людей от зла, изгоняя демонов обратно в тьму, откуда они пришли.
— Почему ты рассказала нам эту историю, Тинг? — спросила Ян, ее голос звучал немного напряженно.
— Потому что Каршур, — ответила кошка, ее взгляд стал серьезным, — это место, где грань между явью и навью особенно тонка. Это город, где скрываются не только преступники и отщепенцы, но и существа намного более опасные. Существа, которые могут принять любой облик, проникнуть в ваши мысли и использовать ваши слабости против вас.