Тинг же была воплощением быстроты и беспощадности. Она неслась по полю боя, словно серебристый вихрь, неуловимая и смертоносная. Ее кошачьи движения были плавными и грациозными, но в каждом прыжке, в каждом ударе лапой скрывалась смертельная опасность. Ее когти и клыки оставляли на телах врагов глубокие раны, а ее яростный рык вселял ужас в сердца самых отважных воинов. Она была как призрак, мгновенно появляющийся и исчезающий в самой гуще сражения, оставляя после себя только следы крови и смерти. Никто не мог устоять перед ее яростью, никто не мог предвидеть ее атаки. Она была воплощением ярости самой природы, разбуженной жестокостью и безумием Танзина.
Я же, окрыленный появлением Лина и его воинов, чувствовал, как новая сила наполняет меня. Моя Ци пульсировала в моих венах, горячая и мощная, словно лава, текущая по вулканическим жилам. Эта энергия давала мне невероятную силу и скорость. Я пронзал врагов своим мечом, чувствуя, как лезвие с легкостью рассекает плоть и кость. Я отражал их атаки, словно танцуя среди летящих клинков, и моя Ци защищала меня от ударной волны магических заклинаний. Я использовал свою энергию, чтобы создавать вокруг себя защитный барьер, отражающий удары и заклинания, словно невидимый щит.
Но Танзин, подобно раненому зверю, загнанному в угол, сражался с удвоенной яростью. Отчаяние и жажда власти, смешанные с пониманием неизбежного поражения, превратили его в вихрь разрушительной энергии. Его магические атаки становились все сильнее и разрушительнее, словно он пытался уничтожить весь мир вокруг себя, прежде чем погибнуть сам. Он выплескивал волны тьмы и пламени, вызывая землетрясения и штормы, превращая поле битвы в адский пейзаж, испещренный кратерами и обломками.
— Ян! — крикнул я, прорываясь сквозь ряды врагов, уклоняясь от летящих в меня огненных шаров и ледяных шипов. — Нам нужен план! Мы не сможем победить его в лобовой атаке!
Мой голос едва пробивался сквозь грохот битвы, но Ян услышала меня. Ее глаза, блестящие от азарта сражения, на мгновение встретились с моими, и я увидел в них отблеск понимания.
— Я знаю! — крикнула она в ответ, ее голос был полон решимости. — Лин, помнишь нашу последнюю беседу?
Принц Лин, сражавшийся рядом с ней, ловко увернулся от огненного шара, который пролетел в опасной близости от его головы.
— Конечно! — ответил он, не прекращая сражаться. — Искусство войны — это искусство обмана!
— Тогда действуем! — приказала Ян, ее голос прозвучал звонко и четко, словно боевая труба.
Ян приступила к осуществлению плана. Она разделила наши силы на несколько отрядов, окружив армию Танзина с флангов. Используя преимущества местности — холмы, овраги, руины разрушенных зданий — мы заманивали врагов в ловушки, разрывая их ряды внезапными атаками. Мы двигались быстро и бесшумно, словно призраки, нанося удары там, где их меньше всего ожидали.
Мы не просто сражались, мы играли в смертельную шахматную партию, где каждая фигура была живым человеком, а каждый ход мог означать жизнь или смерть. Мы использовали каждый свой ход, чтобы ослабить врага, лишить его преимущества, приблизить свою победу. Мы били по слабым местам, отрезали пути отступления, сеяли панику и хаос в рядах противника.
Танзин, почувствовав, что инициатива уходит из его рук, пытался противодействовать нашим атакам, но было уже поздно. Его армия, дезориентированная и деморализованная, начала отступать. Мы гнали их по пятам, не давая им опомниться, и с каждым убитым врагом наша вера в победу становилась все сильнее.
анзин, несмотря на ярость и отчаяние, оставался опытным и проницательным противником. Он быстро разгадал наш план, увидел скрытый замысел в наших маневрах. Его губы искривились в злобной усмешке, глаза блеснули холодным огоньком. Он не собирался сдаваться без боя.
Взмахнув рукой, он отдал приказ, и в тот же миг небо над полем битвы потемнело. Из грозовых туч, собравшихся словно по мановению волшебной палочки, с оглушительным ревом вырвалась черная драконица. Ее чешуя блестела как полированный обсидиан, глаза горели багровым пламенем, а из пасти вырывались клубы дыма и искры.
Она обрушилась на наши ряды, словно живой метеор, сея панику и смерть. Ее когти разрывали сталь и плоть, крылья создавали вихри ветра, сбивающие с ног воинов, а огненное дыхание превращало все вокруг в пепел.
— Макс! — крик Ян прорезал рев драконицы и грохот битвы. — Ты должен остановить ее!
В ее голосе звучала не только тревога, но и вера. Вера в меня, в Воина-Дракона, в того, кто способен противостоять этой ужасной силе.
С ревом, я бросился навстречу драконице. Мой меч, наполненный энергией Ци, вспыхнул ярким пламенем, освещая мрак вокруг. Я чувствовал, как сила Дракона пробуждается во мне, даруя мне скорость и мощь, необходимые для этой битвы.
Нас ждала новая битва. Битва не на жизнь, а на смерть.
Глава 19
С ревом, вырывающимся из самых глубин души, я бросился в атаку. Мой меч, наполненный мощью Ци, пылал ярким пламенем, рассекая воздух и оставляя за собой огненные следы. Я был словно метеор, несущийся навстречу неизбежному столкновению.
Драконица ответила мгновенно. Ее гигантское тело стремительно метнулось ко мне, когти, острые как бритвы, свистели в воздухе, грозя разорвать меня на клочья. Но в ее движениях, несмотря на всю их мощь и скорость, не было той холодной ярости, той беспощадной решимости, которую я ожидал. Она дралась вяло, неуверенно, словно ее что-то сдерживало, словно какая-то невидимая сила сковывала ее движения.
В какой-то момент сой клинок встретился с ее когтями в ослепительном снопе искр. Я почувствовал мощь ее удара, отбросившего меня назад. Но даже в этом ударе не было желания убить, лишь отчаянная попытка защититься.
Внезапно драконица отпрянула, издав пронзительный крик, полный боли и отчаяния. Ее глаза, до этого горевшие багровым пламенем, погасли, заменившись выражением неподдельного ужаса. Она схватилась за голову, словно пытаясь унять невыносимую боль.
Она превратилась в девушку. Метамарфоза была мгновенной.
— Предатель! — прохрипела она, ее голос был хриплым и слабым, полным непонятной мне горечи. — Ты трус!
Я застыл на месте, парализованный ее словами. Что она имела в виду? Какое предательство? Я никогда не видел эту драконицу раньше, никогда не вступал с ней в контакт.
— О чем ты говоришь? — спросил я, пытаясь пробиться сквозь стену недопонимания. — Я не знаю тебя!
Но она не ответила. Вместо этого она снова бросилась в атаку, но ее удары были еще более слабыми и неточными, чем прежде. Она была словно тенью самой себя, лишенной своей прежней мощи и ярости. В ее глазах читалась не злоба, а глубокая печаль и отчаяние.
Что-то было не так. Что-то очень важное ускользало от моего понимания. Кто эта драконица? И почему она называет меня предателем? Эти вопросы вихрем крутились в моей голове, не находя ответа. Но у меня не было времени размышлять. Битва продолжалась, и я должен был защищать себя и своих друзей.
Наверное, она хочет меня сбить с толку. И у нее это получается.
Она снова обернулась в могучего дракона.
В тот момент, когда отчаяние начало подкрадываться ко мне ледяными пальцами, рядом со мной произошло нечто невероятное. Воздух заискрился, завибрировал, и из самой его сути, словно из ниоткуда, материализовался Цилинь.
Он появился в виде плотного духа-облака, мерцающего серебристым светом, словно сотканного из лунного сияния и звездной пыли. Его рога, изящно изогнутые и острые как бритвы, блестели холодной сталью. Грива, словно сотканная из чистого серебра, волновалась и развивалась на ветру, излучая волны могущественной энергии. А глаза, глубокие и мудрые, сияли неземным светом, в котором отражались тысячелетия знаний и опыта.