Она посмотрела на Алису, ее взгляд был полон мольбы.
— Прости меня, Алиса, — сказала она. — Прости меня за все…
Алиса молчала, ее глаза были пусты и безжизненны.
Я опустился на землю рядом с Алисой.
Мы были сломлены. Раздавлены. Преданы.
— Теперь мы вместе, — сказал я, глядя в глаза Алисы, пытаясь вложить в эти слова всю свою любовь, всю свою решимость. — Папа теперь никогда тебя не отпустит.
Но вместо ожидаемого облегчения, на лице Алисы появилась странная, искаженная гримаса. Она рассмеялась, и этот смех был жесток, полон отчаяния и злобы.
— Не получится, — прохрипела она, и ее слова прозвучали как приговор.
Я не понимал. Что она имеет в виду? Почему не получится?
— Когда Танзин призвал меня из кольца, — начала она, ее голос был слабым и прерывистым, — он пообещал мне свободу.
Я напряженно слушал, стараясь не пропустить ни слова.
— С помощью запретной магии… вместилищем моего духа стало его тело, — продолжала Алиса. — Связь с кольцом оборвалась… Но я всегда чувствовала, где оно находится… тысячелетия, проведенные в нем, дали о себе знать.
Она замолчала, и я почувствовал холодок, пробежавший по спине.
— Со смертью Танзина… — она с трудом сглотнула, — я… я потерялась в пространстве…
Ее слова ударили меня, словно гром среди ясного неба. Танзин мертв… по моей вине… И теперь Алиса… она…
— Я боюсь шелохнуться, — прошептала она, ее голос дрожал от страха. — Я могу в любой момент… исчезнуть… очнуться в новом теле…
Я замер, не в силах поверить в услышанное.
— И это новое тело… — продолжала она, ее голос стал еще тише, — может быть как в радиусе ста метров… так и на другой стороне планеты… и снова скитаться по телам безвинных, уничтожая их из–за того, что они не могут вместить в себя мою энергию.
Я почувствовал, как земля уходит из–под ног. Все мои надежды рухнули в одночасье. Я не только не спас свою дочь, но и обрек ее на новые мучения, на вечные скитания между мирами и телами.
Я снова стал негодяем, который разрушил ее жизнь.
И на этот раз исправить свою ошибку было гораздо сложнее.
Мы оба молчали, погруженные в свои мрачные мысли. На нас давила тяжесть ситуации, безысходность и отчаяние.
Что нам делать теперь?
— Алиса, — произнес я, глядя в ее полные боли и отчаяния глаза. В этот момент во мне не осталось ничего, кроме желания спасти ее, вырвать из лап этого проклятия. — Возьми мое тело. Живи во мне.
Предложение сорвалось с моих губ прежде, чем я успел обдумать его последствия. Но глядя на страдания своей дочери, я был готов на все, даже на такую безумную жертву.
Она засмеялась, и этот смех был полон горечи и сарказма, он резал по сердцу острее любого ножа.
— Ты предлагаешь мне стать твоим паразитом? — спросила она, и в ее голосе слышалось презрение. — А ты хоть знаешь, как провести такой ритуал? Знаешь, какую цену придется заплатить?
Я опустил голову, стыдясь своего невежества. Нет, я не знал. Но я был готов учиться, был готов искать ответы, был готов на все, лишь бы дать ей шанс на нормальную жизнь.
Внезапно в тишине раздался голос Алисии.
— Нет ничего невозможного, — произнесла она, и ее слова, полные уверенности и спокойствия, прозвучали как бальзам на израненную душу. — Если Танзину удалось провести этот ритуал, значит, и у нас получится.
Она подошла ближе, ее взгляд был полон решимости и сочувствия.
— Я перерою всю библиотеку Танзина, — продолжала она, ее голос звучал твердо и непоколебимо. — Я изучу все его записи, все свитки, все книги. Я найду способ вернуть тебе твою дочь. Я обещаю.
В глазах Алисы, до этого потухших и безжизненных, вспыхнул огонек надежды. Она посмотрела на меня, и на ее губах впервые за все это время появилась слабая, но настоящая улыбка.
— Спасибо, — прошептала она, и это слово, произнесенное с такой искренностью, с такой трогательной благодарностью, отозвалось теплом в моем израненном сердце. Это было первое слово, обращенное ко мне моей дочерью за долгие годы разлуки, и оно было для меня дороже всех сокровищ мира, дороже самой жизни. В этом слове была надежда, вера в будущее, вера в меня.
На ее губах играла слабая, но такая настоящая улыбка, а в глазах, до этого полных боли и отчаяния, засиял огонек надежды. В этот момент я поверил, что мы сможем преодолеть все трудности, что мы найдем способ вернуть ей ее прежний облик, ее жизнь, ее счастье.
Но эта улыбка, этот огонек надежды, были последним, что я увидел. В следующее мгновение Алиса исчезла. Просто растворилась в воздухе, словно ее и не было. Осталось лишь пустое место там, где только что стояла моя дочь.
Из моей груди вырвался душераздирающий крик, полный боли, отчаяния и невыносимой тоски. Этот крик был криком раненого зверя, потерявшего своего детеныша, криком отца, вновь лишившегося своей дочери.
Я рухнул на землю, словно подкошенный, не в силах сдержать слез, которые хлынули из моих глаз горячим потоком. Слезы бессилия, слезы отчаяния, слезы ненависти к себе. Я не смог удержать ее, не смог защитить, не смог сдержать своего обещания.
— Прости меня, Алиса, — прошептал я, обращаясь к пустоте, оставшейся после ее исчезновения. — Прости, что не уберег.
Из груди вырвался хриплый, полный боли стон. Я не мог вернуть прошлое, не мог исправить содеянного, но мог попытаться изменить будущее.
— Я найду тебя, моя малышка, — поклялся я, и эта клятва, этот обет, данный в самый тяжелый момент моей жизни, наполнила меня новой силой. –Где бы ты ни была, что бы ни случилось, я найду тебя и больше никогда не отпущу.
В этот момент что–то произошло. Словно сам мир вокруг откликнулся на мою клятву. Мою сущность пронзил мощный импульс, волна необъяснимой энергии, исходящая откуда–то изнутри, из самой глубины моего существа. Это была Ци — моя внутренняя сила, сила Воина–Дракона, — но сейчас она была сильнее, чем когда–либо, словно сама судьба откликнулась на мой обет. Ци закрепила его, сделала его нерушимым, превратив в путеводную звезду моего существования.
Тинг, до этого молча наблюдавшая за моим отчаянием, удивленно вскинула голову, ее глаза, обычно спокойные и непроницаемые, сейчас были расширены, словно она стала свидетелем чего–то невозможного, не поддающегося объяснению. Ци — древняя, неуловимая энергия, — крайне редко реагировала на слова, на клятвы, на обещания. Но сейчас она откликнулась, признав важность моего обета, важность моего желания найти дочь.
И словно этого было мало, произошло еще одно событие. На пике эмоционального накала, я почувствовал, как внутри меня что–то изменилось. Словно прорвалась какая–то невидимая преграда, освобождая мощный поток энергии. Эта энергия хлынула по моим венам, наполняя каждую клеточку моего тела невиданной силой.
Я понял — я перешел на новый уровень. На уровень «Железо». Третий металл на «Пути Семи Металлов». Это была невероятная сила, сила, которую я раньше и представить себе не мог.
Но эта новая сила не принесла мне радости. Она была лишь горьким напоминанием о моей потере, о моей неспособности защитить свою дочь.
Я поднял голову, стирая слезы с лица. Алиса исчезла, но я не сдамся. Я найду ее. Я верну ее домой.
Я обещал ей это.
И я обещаю это себе.
Я отомщу всем, кто причинил ей боль. Танзин уже мертв, но остались те, кто помогал ему, кто использовал ее, кто превратил ее в орудие уничтожения.
Это была моя клятва. Клятва отца, потерявшего свою дочь. Клятва, которую я сдержу, чего бы мне это ни стоило.
Я найду тебя, Алиса. Я обещаю.
Эпилог
На руинах некогда величественного Каршура, где еще недавно бушевала смертоносная битва, где каждый камень, каждый обломок стены был опален драконьим огнем, а воздух пропитан горьким запахом гари и пепла, состоялась церемония провозглашения Ян новой императрицей Арантеи.