Старец насторожился.
— В чем же дело?
Де Брюн вплотную придвинулся к нему и коротко изложил свою идею. Если Авакасов войдет в дело и инвестирует необходимый начальный капитал, то сможет без всякого риска заработать миллионы. О сбыте товара позаботится Де Брюн.
И вот теперь, год спустя, дело могло лопнуть. Через Гранделя, которого он считал одним из самых толковых среди своих людей, полиция что-то заподозрила, и трудно было сказать, как далеко зашло расследование. Во всяком случае, Де Брюн решил, что надо показать этому Пери зубы и дать понять, чтобы он не совал нос туда, куда не следует.
Приехав в Жанвиль, Де Брюн застал Авакасова в молельне. Перед иконами в золотых и серебряных окладах тускло горели лампадки из разноцветного стекла. В руках старец держал письмо от своей внучки Ирэн, которая воспитывалась под вымышленным именем в аристократическом лицее в Дюньи. Авакасов был убежден, что его враги, узнав, где находится Ирэн, убьют или похитят ее, поэтому, как свидетельство высокого доверия, поручил Де Брюну охрану девушки.
— Все больше умерших является ко мне, скоро и я стану одним из них, сказал старец после долгого молчания.
Ему исполнилось восемьдесят девять лет, осунувшееся лицо с крючковатым носом покрывала густая сетка морщин. Странную противоположность дряблому лицу являла густая шапка седых волос, которыми Авакасов по-детски гордился. Как гордился и тем, что ни одного дня в своей жизни не провел из-за болезни в постели. Он не жалел денег на свое здоровье, рассчитывая прожить не меньше ста лет.
— …и лишь пепел, останется лишь серый пепел, отравленный смертью… и больше ничего. Ничего, ничего! — мрачно пробормотал Авакасов.
— Как же так, — тихо возразил Де Брюн. — Всегда найдется несколько человек, ради которых стоит сохранить жизнь на земле.
— У меня остался лишь один человек, для которого я живу, — подавленно произнес Авакасов.
Прежде чем перейти к делу, Де Брюну надо было как-то вывести старца из меланхолии. Он знал его тайную струнку и решил на ней сыграть.
— Вам непременно следует забрать внучку к себе, — настойчиво посоветовал он Авакасову. — Дюньи для нее небезопасное место, там с ней всякое может случиться. А если бы она была здесь, около вас, то я бы мог гарантировать ее безопасность.
Глаза Авакасова ожили.
— Я и сам уже давно думаю о ее приезде сюда, для меня это было бы большой радостью.
Он нажал кнопку, и под потолком кельи вспыхнул яркий свет. Сразу просветлели страдальческие лица святых и мучеников на иконах. Огоньки в лампадках померкли и потеряли свой спокойно-таинственный блеск.
— Действительно, для меня это была бы самая большая радость, какую я могу себе представить, — сказал старец. — Я напишу пару строк префекту полиции, он даст вашим людям специальное разрешение на применение оружия в особых случаях.
Де Брюн ничего не ответил.
Позднее, когда они сидели в рабочем кабинете миллиардера и Де Брюн одну за другой проиграл четыре партии в шашки, он вернулся к последним словам Авакасова.
— Едва ли среди полицейских найдется хоть один, кто не поддерживает связей с преступным миром, в этом вы скоро сами убедитесь!
— Да? — на морщинистом лице Авакасова появилось выражение подозрительного недоверия.
— Кто-то из этих молодчиков сообщил таможенникам, чтобы они обыскали наше судно «Афины», прежде чем оно бросит якорь в Марселе.
— Ну и что?
— Что, что! На судне спрятана партия товара на сумму в двадцать миллионов, — продолжал лгать Де Брюн, он вытер платком лоб и прибавил: — Я полагаю, что даже для вас это не мелочь.
— Де Брюн, не приносите мне подобных известий! — В тихом голосе Авакасова прозвучала угроза, заставившая Де Брюна побледнеть. — Когда вы сделали мне предложение, я сразу сказал, что не желаю ничего знать об этом деле. Всю ответственность несете вы. И весь риск. Только вы.
— Вот список сумм, которые вы получили только лишь в этом году. — Де Брюн протянул Авакасову исписанный цифрами листок и разыграл тем самым свою последнюю карту. — Это вчетверо больше, чем мы предполагали, даже для вас это внушительная сумма. Мне думается, едва ли найдется еще кто-нибудь, кто возложил бы в таком деле всю ответственность на свои плечи. Ведь я рискую не только всем своим имуществом, но и своей жизнью. Это обстоятельство позволяет мне напомнить вам, что я не раз брал на себя ваши заботы, обременительные даже для столь могущественного человека, как вы.
Казалось, для Авакасова Де Брюн уже не существовал — только листок с колонками цифр. В комнате воцарилась тишина. Де Брюн слышал тикание своих наручных часов и чувствовал, как цепенеет от страха перед этим древним старцем, который, даже стоя на краю могилы, мог движением век решить судьбу любого человека. Де Брюн не верил ни в бога ни в черта и все же подумал: «Боже, помоги мне, иначе я пропал».
Затем он услышал голос Авакасова:
— Уладьте это дело, но так, чтобы я ничего больше не слышал о нем. Ничего! И не позднее Рождества я хочу видеть Ирэн у себя. Распорядитесь, чтобы она сдала выпускные экзамены. Вы меня поняли? А теперь сыграем еще пару партий в шашки. Но если я замечу, что вы, как всегда, пытаетесь проиграть мне, то я плюну в вашу лицемерную физиономию. Иногда я хочу выиграть честно.