Пери объяснил ей цель своего визита.
Доктор Жюно принял его сразу. У него было умное, резко очерченное лицо, и, судя по поведению, он знал цену себе и своему положению.
— Пери, Пери? Ах да, я встречал как-то ваше имя в газетах. Чем могу быть полезен?
Поскольку Пери еще не решил, как ему следует вести себя с доктором Жюно, то он, как бы невзначай, спросил:
— Что это за женщина прогуливает воображаемого ребенка за руку?
— Случай не особенно сложный. И абсолютно неопасный, — пояснил доктор. — Эта женщина, супруга состоятельного торговца, долго не имела детей. В сорок ей удалось родить. Уход за малюткой доверили кормилице. Но у той был любовник. Чтобы неугомонный ребенок не нарушал их любовную идиллию, кормилица включала газовую плиту и на секундочку совала плачущую малышку в духовку, после чего та крепко засыпала. И вот однажды этот эксперимент окончился трагически… Но для матери ребенок по-прежнему жив… Впрочем, я полагаю, вы прибыли сюда не для того, чтобы услышать от меня эту историю?
Пери не ответил — резкий, леденящий душу крик, который, казалось, не могли заглушить даже толстые стены, опять остановил его.
— Смирительная рубашка, — сухо заметил доктор Жюно. — Есть случаи, когда без этого невозможно обойтись.
— Я прибыл сюда, — сказал Пери, — чтобы повидать бывшую певицу Эреру Буайо.
— Эреру Буайо? — Глаза доктора стали холодными и неприветливыми.
— Возможно, она помещена в вашу клинику под другим именем. Но это нетрудно установить. Или я ошибаюсь?
— В нашей клинике сотни пациентов, и так сразу я не могу припомнить ту, что вас интересует. И, к сожалению, регистратура уже закрыта.
— Тем не менее прошу вас выяснить это. Причем незамедлительно. Мне необходимо увидеть эту женщину и поговорить с ней.
— Ваш тон, месье…
Пери взглянул на часы.
— Даю вам три минуты на то, чтобы освежить свою память. Затем вы проведете меня к Эрере Буайо. В противном случае вы сядете в мою машину, и мы продолжим наш разговор у меня в кабинете.
Доктор Жюно самодовольно рассмеялся.
— Замечу, месье Пери, что я принадлежу к кругу людей, где придают значение формам обращения. И тому, кто намерен оскорбить меня, следует помнить: состояние некоторых наших пациентов требует от наших санитаров недюжинной физической силы. И они беспрекословно подчиняются мне. — Он хотел взять телефонную трубку.
— Не спешите, — остановил его Пери. — Не знаю, что вам известно о деле Мажене-Гранделя-Буайо, но можете мне поверить, все это очень серьезно.
За дверью послышался какой-то шум, затем она распахнулась.
— Добрый день, господа! Надеюсь, вы позволите прессе принять участие в вашей встрече. — По худому веснушчатому лицу Ламбера скользнула нахальная улыбка.
Реакция Пери удивила его самого. Он почувствовал, что этот человек симпатичен ему, его развязность скорее забавляла, нежели возмущала. Доктор Жюно был более чем возмущен.
— Кто позволил вам врываться сюда? — резко спросил он.
— Если вы употребляете глагол «ворваться», — непринужденно поучал его Ламбер, — то вам следует опустить — «позволил». Вы могли бы сказать: «Кто дал вам право врываться сюда?» Тогда я ответил бы: «К этому меня побуждает моя гражданская совесть. Она уже шепчет мне на ухо кое-какие газетные заголовки…»
Истошный крик заставил Ламбера умолкнуть, и, когда вновь стало тихо, он продолжил:
— К примеру: «Сумасшедший дом доктора Жюно — гнездо киднапперов?». Или: «Где их прячут? Хроника одной психиатрической клиники». Вероятно, вы обратили внимание, что все заголовки с вопросительными знаками. Вам было бы неприятно, если бы это привело к расследованию, очень неприятно.
— Господин комиссар, — неожиданно обратился доктор к Пери. — Прошу вас выдворить этого субъекта.
— Мне показалось, у вас есть своя домашняя полиция. — Пери усмехнулся. — Эти здоровяки, которые служат у вас санитарами. — И так как Жюно ничего не ответил, Пери спросил: — Ну, так как же? Проводите нас к Буайо или мне взять телефонную трубку?
— То, что вы требуете от меня, расценивается как шантаж. — Жюно все еще пытался сохранить достоинство, но Ламбер осадил его.
— Бросьте молоть чепуху, господин комиссар здесь не для того, чтобы выслушивать вашу трепотню.
Пери молча открыл дверь, предлагая доктору пройти вперед. Жюно нехотя подчинился. Пери и Ламбер последовали за ним.
В сияющем чистотой холле с резными колоннами еще не чувствовался запах, но едва они прошли двойную дверь и очутились на втором этаже, тяжелый дух сдавил им дыхание. Пери была знакома атмосфера клиник, где лечили серьезные случаи психических заболеваний. Умалишенные беспомощны, как грудные младенцы, и, хотя за ними присматривают, они постоянно ходят под себя. Многих все время тошнит.
Холодящие душу стоны, крики, смех доносились из-за обитых дверей в коридор.
— Вы говорите, здесь около сотни пациентов? — спросил Пери, лишь для того чтобы услышать свой голос.