«Неужели нельзя было сказать сразу, Гурий? Чего ты дурака валял столько времени? Я уже начал тебя ненавидеть так-то.»
«Не мог, — отозвался я, не отводя глаз от проявляющейся знакомой рожи на штопанной заготовке, — ты не сумел бы так искренне демонстрировать мне свое фи, зная мой замысел. Но для начала я должен был научиться всему этому без помех, а для такого надутого закомплексованного дурня нет ничего слаще, как сказанные несколько восхищенных эпитетов в адрес его гениальности.»
Пока я озвучивал Гошке очевидные вещи, процесс обновления завершился и перед нами предстал психиатр Матвей с придурковатым видом и полной отрешенностью во взгляде. Это было то, к чему я стремился, это был так сказать, первый этап моего эксперимента. Я искренне надеялся, что он удался, и безумец оставит теперь свои идеи навсегда.
Я был уверен, что вся эта лаборатория была порождением безумного Матвея, и что где-то еще существует настоящая информационная база, содержащая подлинные данные. Поэтому я без затей выдернул мигающий экран из стены и со всех ног бросился прочь от страшного мортуария. Возможно позже, когда эйфория от удачно проведенного опыта немного поутихнет, я соображу, что в моих действиях большей частью присутствовало непродуманное желание поскорее покончить со всем этим. При всей расположенности безумца к моей любознательно-почтительной персоне, тот так и не сказал мне, откуда у него появилась эта суперсекретная информационная база, и почему ему с такой легкостью удавалось без потерь для себя вмешиваться в ход истории.
Покинув лаборатории, преодолев большую часть поля и очутившись на знакомой грунтовой дороге, мы с Гошкой наконец-то притормозили и уставились друг на друга.
«Что дальше? — немного вызывающе поинтересовался Волков, — отправляемся к таким же безумных согражданам или все же попытаемся найти способ вернуть им здравый смысл?»
Как это сделать я еще не придумал, поэтому принял решение вернуться обратно.
«Пока чудо-зелье не потеряло свои волшебные свойства, предлагаю покинуть потусторонний мир, — пробормотал я, вытягивая из кармана честно свистнутый у Матвея пузырек. — не думаю, что этот придурок оставил после себя грамотных последователей»
Гошка с почти научным интересом слушал мои доводы, но неожиданно его заинтересованная рожица приобрела весьма шокирующее выражение.
«Обернись, Гурий…» — прошипел он, глядя куда-то за мою спину.
Я послушно обернулся и негромко выругался. Со всех сторон к призрачному мортуарию стягивались местные обитатели. В сумраке их штопанные рожи выглядели угрожающе и источали ненависть. Я никогда не подумал бы, что в загробном мире существует столько особей. Они плавно окружали внушительные контуры древнего мортуария и текли внутрь, наполняя собой все полезное пространство. Гошка только молча хлопал глазищами, не в силах подобрать определения увиденному. Наконец в его голове родилась весьма здравая идея и он прошептал мне одними губами:
«Бежим, Гурий, ради всего святого. Мне почему-то эти придурки больше не кажутся такими уж безобидными»
Я был склонен согласиться с предложением и наудачу отхлебнул из волшебного пузырька, протягивая остатки Волкову. Я не имел ни малейшего представления, как вообще работает этот состав, Антон не рассказал нам обо всех его полезных свойствах и теперь нам предстояло выяснить их опытным путем. Безглазые тем временем, заполнив собой площадки и ступени, продолжали наводнять прилегающую территорию, превращая ее в несметное колышущееся море. Уродцы не произносили при этом ни единого звука, но в каждом их жесте читалась злоба. Гошка нетерпеливо подергал меня за руку, приглашая к более решительным действиям, но я мог только завороженно пялится на коричневую толпу. Не обнаружив в стенах лаборатории своего предводителя, штопанные плавно вытекли обратно и направили свои стопы в нашу сторону. Мое оцепенение прошло, и я опрометью бросился куда глядят глаза. Волшебное снадобье не торопилось являть свои свойства, удерживая нас в призрачном мире, и становилось все очевиднее, что пройдоха Матвей наврал нам напоследок. Гошка нырнул куда-то в сторону, увлекая меня за собой, и втолкнул меня в то самое здание, что стало нашей точкой прибытия в последнем перемещении.