«А если кто пытается возмущаться, — гневно вещал Зиновий, — тому прилетает в табло! Правда таких смельчаков не находиться, все ходят смирные да покорные. Аж тошно от всей этой картины!»
Познакомив меня с текущими новостями, Зиновий предложил мне встать под его знамена, поскольку я «сохранил рассудок и выгляжу нормальным мужиком».
«Но самое жуткое, — прошептал Зяма, завершая свое пылкое выступление, — то, что никто не видел их настоящих лиц. Все они ходят замотанные по самые брови какими-то тряпками и только рычат.»
Последнее заявление породило много вопросов, ответы на которые мог мне дать только один человек.
На следующее утро, не дожидаясь торжественного посвящения в народные повстанцы, я отправился в город. Зиновий накануне озвучил тезисы, рожденные его соратниками, которые показались мне мало продуктивными и несостоятельными. Решительно настроенные бунтари вздумали уничтожить существ подручными средствами, предлагая мне присоединиться. Я согласно покивал и малодушно слинял в свой домик.
К обеду следующего дня я уже уверенно шагал к дому Матвея, осторожно поглядывая по сторонам. Зиновий не обманул. То тут, то там мне встречались таинственные личности, действительно, имеющие странные облачения. По случаю холодной весенней погоды они были до глаз замотаны в разноцветные тряпки, но никакой агрессии не проявляли. Очевидно, я еще не исчерпал свой лимит пребывания на свежем воздухе, и штрафы мне пока не грозили. Я без проблем добрался до знакомого дома, но дальше начались сложности. Матвей жил на четвертом этаже старого здания, с гулким парадным и широкими лестничными пролетами. В прежние времена возле дверей сидела неизменная консьержка, сурово выспрашивая цель визита и поглядывая поверх огромных очков на неурочного посетителя. Сейчас консьержки не было, но даже без ее участия желание навещать психиатра у меня пропало начисто. Дверь в квартиру душевного доктора была распахнута настежь, однако, это ничем не напоминало жест гостеприимного хозяина, по причине полного его отсутствия на территории. Квартира Матвея была забита невнятными личностями в пестрых тряпках, которые не стесняясь бродили по комнатам и переговаривались визгом и скрежетом. Мое присутствие непонятные гости проигнорировали, занятые весьма загадочным развлечением. Они планомерно скидывали на пол все, что некогда громоздилось на полках, шкафах, стеллажах, и выглядели при этом неоправданно довольными. Навалив на пол внушительные кучи разного Матвеева барахла, существа потянулись на выход, по-прежнему не обращая на меня никакого внимания. Когда их визгливое эхо исчезло за дверью парадного, я рискнул пробраться в разоренное жилище и убедиться в отсутствии хозяина. Квартира психиатра представляла собой унылое зрелище, однако ни в одной комнате я его так и не нашел. Мы не были с Матвеем близкими друзьями, поэтому я не мог с уверенностью сказать, где безумец мог проводить свободное время.
В том, что новые порядки и правила, о которых мне рассказал Зиновий, устанавливались его обновленными супер людьми, сомнения не вызывало. Те, кому посчастливилось остаться без обновления, подверглись оболваниванию при помощи потусторонних уродов, и было бы желательно послушать предложения милого доктора по предотвращению учиненного бардака. Наудачу я вытянул из огромной бесформенной кучи какую-то книжку, содержащую практические рекомендации по общению с потусторонним миром, и с ненавистью отшвырнул в сторону. «Чертов идиот,» — вполголоса проговорил я и решительно зашагал на лестницу.
Глава 38.
Мои воинственные порывы резко сменились другим, не менее завораживающим чувством. Мне сказочно хотелось жрать, а учитывая мои нечастые в последнее время набеги на приусадебные участки, рассчитывать на домашние разносолы не приходилось вовсе. По словам революционного Зямы, нынче вместо магазинов, гражданам предлагалось воспользоваться таинственными продуктовыми точками, на поиски которых я и отправился. Одна такая точка выросла прямо у меня на пути и представляла собой полуразобранный модуль бывшего павильона, до краев набитого всякой жратвой. Возле входа торчал добрый молодец, решительно сдерживающий толпу голодных и нуждающихся. Познакомившись с примерным алгоритмом выдачи продуктов, я пристроился в хвост очереди и принялся ждать, рассчитывая на удачливую халяву.