— Не будете ли вы столь любезны спросить, ваша честь, не мог ли тот маленький человек, которого он видел в лесу, быть женщиной?
— Ответьте на вопрос моего помощника, — приказал судья.
— Ну, если вам угодно… Я видел их только мельком. Но эти мелкие, осторожные шажки… да, пожалуй, это могла быть женщина, хотя я неуверен.
Судья Ди вопросительно посмотрел на Дао Ганя. Его помощник покачал головой, показывая, что больше вопросов у него нет.
— Хорошо, — сказал судья. — Можете идти. Мне известно, где вас найти, если вы мне еще потребуетесь.
Молодой человек хотел еще что-то спросить, но судья Ди решительно указал рукой в сторону двери.
Когда понурившийся юноша вышел вон, судья попросил:
— Открой окно, Дао Гань. Здесь невыносимо душно. Я не удивлюсь, если пополудни разразится гроза.
Вернувшись на свое место, Дао Гань торопливо сказал:
— Все теперь ясно, ваша честь! То, что говорил этот парень, в точности указывает на…
Судья Ди поднял руку:
— Не спеши, Дао Гань. Нужно по порядку разобраться с этим запутанным делом. Но сначала я должен познакомить тебя с результатами остальных допросов. Во-первых, этот приказчик Лэна оказался весьма гнусным типом. Он с пеной у рта чернил своего хозяина, но не смог подтвердить своих обвинений ни малейшим доказательством. Я послал старшего писца, чтобы он в городе расспросил людей о Лэне. Особыми симпатиями он не пользуется. Это отъявленный бабник и скользкий, жадный тип, который только и ждет, как бы обобрать бедолаг, которые приносят ему в заклад свое жалкое имущество. Однако никто не подозревает его в контрабандных сделках или каких-то других нелегальных махинациях. Более того, вчера вечером Лэн на самом деле выпивал со своим приятелем — золотых дел мастером Чу, и к нему на самом деле здесь на углу пристала ватага мальчишек. Начальник стражи привел ко мне двоих из них, и они заявили, что, скорей всего, старый бродяга не знал, кто такой Лэн, и что во время их перепалки и речи не шло ни о какой женщине. После того как Лэн ударил этого бедолагу и снова сел в паланкин, старик поднялся. Некоторое время он стоял, ругаясь по поводу гнусных богатеев, после чего направился по тропе в гору.
Судья отпил большой глоток чаю и попросил:
— А теперь расскажи, что тебе удалось обнаружить.
— Прежде всего я хотел бы отметить, ваша честь, что перед тем как войти сюда, сын Лэна расспрашивал стражников о трупе. Ему было известно, что труп нашли в хижине дровосека, не исключено, что именно поэтому он упомянул ее в своем рассказе.
— У меня создалось впечатление, что молодой человек говорит правду, — сказал судья Ди. — Во всяком случае, когда говорил о своих встречах со служанкой матери в хижине дровосека. Он же знал, что мы всегда можем его проверить, допросив эту девицу. По крайней мере, теперь ясно, почему нары в хижине были так тщательно вытерты. Но продолжай!
— Главе гильдии нищих оказалось в самом деле известно, где находится этот бродяга и его сестра. Бродягу зовут Сэн Цю, и он укорял сестру за то, что она «провалила дело с дядей Дуанем» и не смогла получить от него даже золотого перстня. Очевидно, убитый и был этот самый «дядя Дуань». Сэн Цю — настоящий великан, ему ничего бы не стоило донести тело убитого до хижины дровосека. Я думаю, что сын Лэна видел в лесу именно Сэн Цю, который нес на плечах труп, и его сестру. С Сэном есть еще один мерзавец по имени Чан. Вся эта троица сейчас сидит у нас за решеткой.
— Прекрасная работа! — удовлетворенно воскликнул судья. — Как тебе удалось так ловко их сюда доставить?
— Я намекнул им, что здесь они могут неплохо заработать, и они сами сюда пришли. — Дао Гань поспешно добавил: — Мне кажется, ваша честь, что пути этих бродяг и Лэна дважды пересеклись только по чистой случайности. В первый раз это произошло два дня назад, когда сестра Сэн Цю принесла Лэну перстень, а второй — когда вчера вечером этот убитый бродяга затеял ссору с Лэном. По моему убеждению, речь идет о сведении счетов внутри банды.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что Сэн Цю отделился от остальных, ваша честь.
— Отделился? Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил судья.
— Дело обстоит следующим образом, ваша честь. Когда кто-то официально принимается в банду, он дает клятву и отрубает себе кончик мизинца. Это означает, что он обязуется абсолютно повиноваться главарю банды до конца своих дней. Единственный способ вернуть себе свободу — это официально отделиться, заплатив откупные. Он должен вернуть причитавшуюся ему долю в доходах банды. Это довольно сложные расчеты, и они нередко заканчиваются серьезными неприятностями для пожелавших вернуть себе свободу. Я выяснил, что Сэн Цю как раз принадлежал к банде, возглавляемой неким Пекарем, которая орудует в Цзянбэе. Я полагаю, что Сэн Цю с приятелями покинул Цзянбэй, после чего обе стороны пришли к соглашению об условиях отделения, а старый бродяга каким-то образом оказался втянутым в ссору между Сэн Цю и Пекарем. Вчера вечером на горе они встретились с кем-то, посланным Пекарем, поскольку, как сообщил нам аптекарь Ван, по окраине леса часто бродят люди, которые не решаются появляться в городе. Произошла какая-то стычка, и Дуань был убит. Они отрубили ему четыре пальца, чтобы в случае, если труп обнаружат, скрыть его принадлежность к банде. Это подтверждается и тем, что, когда я пришел к нему, Сэн Цю решил, что меня прислал Пекарь.