Он умоляюще посмотрел на судью и дрожащим голосом продолжал:
— Это же мой единственный сын, ваша честь, и он такой славный мальчик! Я заверяю вас, что он… — Голос его сорвался, и по лицу потекли слезы.
Судья Ди сочувственно посмотрел на него.
— Я лично позабочусь, господин Ван, чтобы во время вашего пребывания в тюрьме за ним приглядели. Даю вам свое честное слово. Но если мы не примем соответствующих мер, ваш сын натворит еще больших бед. Он должен находиться под надзором и не может разгуливать на свободе. Позавчера, выходя из вашей лавки у большого рынка, он заметил симпатичную подружку Дуаня, которая только что вышла от ростовщика Лэна. В его расстроенном уме мелькнула мысль, что она должна стать его любовницей. Он даже схватил ее за руку, но Дуань посоветовал ему держаться от нее подальше, потому что это его девушка. А ее брат отогнал вашего сына. Когда вчера вечером Дуань пришел к вам в дом, ваш сын его увидел. Убежденный в том, что именно этот человек отобрал от него любимую женщину, он убил его. Тогда вы приказали ему отнести труп в лес. Ему это ничего не стоило, поскольку, как большинство умственно недоразвитых, он необычайно рослый и крепкий парень.
Ван машинально кивнул. Глубокие морщины избороздили его серое лицо; плечи поникли, словно бы на них водрузили тяжелый груз. В одно мгновение он вдруг превратился в старика.
— Это ужасное… ужасное несчастье, — произнес он охрипшим голосом. — Перед ужином мы вышли с сыном на прогулку, как мы всегда это делаем. Потом он поужинал с домоправителем и отправился спать. Телом он крепок, но с рассудком у него не все в порядке… Я велел домоправителю подать мне ужин в библиотеку, после чего и он тоже отправился спать. В назначенное время я впустил Дуаня через заднюю дверь и провел к себе в библиотеку. За ужином я признался ему, что потратил его золото. Дуань заверил меня, что не стоит по этому поводу волноваться, поскольку он всегда может получить больше золота, чем даже ему нужно. Он сказал, что я могу вернуть ему долг, когда мне это будет удобно. «Дружескую услугу, которую вы мне сейчас окажете, можете зачесть в счет будущих процентов!» — с улыбкой добавил он. Он быстро выпил большой кубок вина, и мы отправились в мое маленькое подсобное помещение. По вечерам я часто составляю там новые лекарственные смеси. Дуань положил левую руку на доску и закрыл глаза. И в тот момент, когда я взялся за нож, кто-то остановил мою руку. «Он украл у меня девушку!» — раздался у меня за спиной возглас сына. Нож опустился и обрубил Дуаню пальцы. Вскричав от боли, он рухнул на стол. Я сразу схватил его за руку, чтобы остановить кровотечение, но тут мой сын выхватил пест из ступки, что стояла рядом, и со страшной силой ударил Дуаня в затылок… — Ван воздел руки. — Этот юноша не понимал, что он делает, ваша честь! Он всегда такой добрый и обходительный! А как он любит животных! Он еще никогда…
— Разумеется, ваш сын не предстанет перед судом, господин Ван, — торопливо сказал судья. — На душевнобольных сила закона не распространяется. Что же касается вас, то мне придется во время вечернего заседания приговорить вас к длительному тюремному заключению за занятие контрабандой. Но я еще раз вас заверяю, что вам не следует беспокоиться за сына. И впоследствии, после того как выйдете на свободу, вы сможете регулярно с ним видеться.
Он подал знак начальнику стражи увести Вана. Некоторое время судья молча смотрел на лежащий перед ним на столе золотой перстень. Наконец он взял его и передал Дао Ганю.
— Позаботься, Дао Гань, чтобы эту драгоценность передали родственникам Дуаня. Снабдите его кратким описанием его кончины и спросите, нужно ли переслать тело родным или же можно предать его земле прямо здесь. А сейчас отправляйся в канцелярию и прикажи, чтобы конный гонец был готов отправиться в путь. А я пока подготовлю письмо коллеге в уезд Цзянбэй, которое он должен будет туда доставить. А еще напишу письмо старому Хуну, чтобы он сразу после ареста и допроса главаря банды Ляо вместе с Ма Жуном и Цзяо Таем возвращался домой.
На мгновение судья задумался и добавил:
— Прикажи выпустить ростовщика Лэна. Может быть, часы, проведенные в тюрьме, заставили его задуматься над своей судьбой. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.
Судья Ди достал из ящика стола платок и вытер пот с лица. Потом он поднял голову, посмотрел на своего помощника и усталым голосом сказал: