Уже уверенно я кладу ладонь на шишковатую, видимо, побитую в каком-то из штормов голову Пурша. Тот медлит, еще сопротивляется ласке, но и сомневается уже: а стоит ли от нее отказываться? Оглянувшись, не видит ли кто, как он тут раскис, кот неуклюже, неуверенно устраивается на моих коленях и слегка простуженным голосом заводит длинную песню, название которой — «Песни морских скитаний».
Виктор Иванов
Муська
Самым любимым временем в корабельном распорядке был для офицеров эскадренного миноносца «Блестящий» вечерний чай. Позади сутолока прошедшего дня с тренировками и учениями, приборками и разносами старпома.
Приятно никуда не торопясь посидеть в кругу своих товарищей и, попивая крепко заваренный вестовыми чай, поговорить за жизнь, послушать, как виртуозно играет на пианино минер Виктор Тарасов, или последить, как горячится, проигрывая в шахматы, инженер-механик Сергей Староверов.
Общий тон беседы задавал обычно наш доктор, рыжебородый увалень Коля Колосов, которого за его вечный девичий румянец на лице все нежно называли Коленькой. В этот вечер Коленька завел разговор о животных, скрашивающих жизнь на корабле.
Известна тяга моряков ко всякой живности. Что ни говори, а сказывается монотонность корабельной службы. И если на корабле, рядом с тобой, живет преданное тебе существо, которое нуждается в защите и ласке, душа моряка размягчается, он становится добрее и терпимее.
Разные животные живут на кораблях. Встречаются и совсем необычные, как, например, медведи и даже свиньи. Но чаще всего приживаются собаки, эти старые, испытанные друзья моряков. Правда, все зависит от того, как на это смотрит командир корабля, потому что по Корабельному уставу именно с его персонального разрешения можно держать на борту ту или иную живность.
У нас на «Блестящем» капитан второго ранга Александр Петрович Бандуров сам горячо любил собак, и поэтому наш молодой симпатичный пес Нептун — дворняга, подобранная минером на берегу в Одессе — чувствовал себя на борту эсминца отлично. По тревоге с лаем несся на бак, выполняя роль впередсмотрящего.
В этот вечер, сидя на мягком диванчике и попыхивая сигаретой, Коленька восторженно хвалил собак.
— Нет, что ни говорите, Петр Николаевич, — доказывал доктор грузному, рано облысевшему штурману, — а собака особенное животное. Я всегда замечал, как тянутся к ним матросы, как стремятся они завести собачонку на корабле. Возьмите хоть нашего Нептуна. Как доктор я утверждаю, что с его появлением на борту у матросов меньше стало стрессов.
— Ну почему обязательно собака? — возражал доктору штурман, опорожняя четвертый по счету стакан чая. — Снимает стресс и кошка. Я знаю, что их тоже держат на кораблях. У нас на Севере, где я раньше служил, целое семейство кошек жило на подводной лодке, когда она стояла в базе у пирса. И матросы были довольны, и крыс не было.
— Ну, насчет кошек вы хватили через край, Петр Николаевич. Кошка на борту! Может, на стоянке в базе это и бывает, но в море, когда кругом вода, железо, вибрация, да еще различные электрические и магнитные поля, ей не выжить.
Неожиданно в спор вмешался наш артиллерист — командир БЧ-2 капитан-лейтенант Саша Черкасов.
— Что вы спорите? Когда я служил на учебном корабле, у нас жила кошка и ничего не погибла.
— Ну, Александр Ильич, ты даешь! — Доктор от возмущения чуть не задохнулся сигаретным дымом. — Трави, но знай меру.
— Ей-богу, Коленька, правда. У нас на «Океане» действительно жила кошка, да не простая, а особенной породы — сингапурской. Во время стоянки в Сингапуре ее откуда-то принес на корабль интендант Миша Киселев. Он сейчас на «Бывалом», вы его наверное знаете.
Все с интересом прислушались к разговору.
— Должен вам доложить, друзья мои, — продолжал артиллерист, польщенный всеобщим вниманием, — что такой кошки я никогда не встречал. Маленькая, изящная, шерсточка короткая и очень тонкая. И цвет необыкновенный, двойной. Основной цвет шерсти — кремовый, с коричневыми подпалинами. А глаза, — распалился Черкасов, — глаза, доложу я вам, как у креолки: большие, миндалевидные, медного цвета. А уж игрунья, куда там! На своих коротких, стройных лапках она носилась по палубе, как молния. Ну, командир, понятно, вначале в штыки. Ни в какую не хотел разрешать. Но Киселев его уговорил. Во-первых, попросил разрешения держать кошку только до прихода в Кронштадт, а во-вторых, доказал необходимость присутствия кошки на корабле ввиду большого числа крыс в провизионке.