«Умел же Клаузевиц[8] выигрывать уличные бои», — думал Фуке, шляясь в сумерках по Тигревилю и заглядывая за все углы, без особого, впрочем, рвения, скорее для порядка, как солдат, получивший приказ прочесать квартал. Все лучше, чем киснуть одному в гостинице или, еще того не легче, смотреть, как веселится домфронское семейство. Тем временем зажглись фонари, и на тротуар высыпали люди, они толклись небольшими стайками, смакуя последние минутки в приятном обществе, перед тем как разойтись. Фуке переходил от одной группы к другой, в обманчивом сумеречном свете ему то и дело мерещились знакомые фигуры. К вечеру открылись несколько продуктовых магазинов, и он едва не пропустил своих девиц, которые выходили из булочной. Обе держали под мышкой по батону, красотка от этого выглядела не такой заоблачной, зато более трогательной. Фуке сразу заметил, как изменилась их походка теперь, когда они не чувствовали на себе чужого взгляда: стала естественной и даже чуточку расхлябанной. Лишнее доказательство того, что они весь день ему подыгрывали. Недалеко от рынка девушки встретились с компанией парней себе под стать — ровесников, похоже, футболистов, одетых с показным шиком. В полусонной провинции тон задают юнцы, молодежь везде одинакова, на ней держится связь захолустья с большим миром. Девушки так непринужденно болтали со спортивными ребятами, что Фуке кольнула досада.
Разбежавшись по инерции, он обнаружил себя, пришлось пройти мимо, сворачивать поздно — получилось бы, что он их избегает. Под надежным мужским прикрытием подружки откровенно, хитро и насмешливо глазели на него, первый раз он встретился с ними взглядом. Чтобы спасти свое достоинство, не оставалось ничего другого, кроме как направиться к Эно, однако, уступив паническому порыву, он тут же пожалел об этом. Рано или поздно он все равно зашел бы сюда, надо же доказать самому себе, что ты мужчина, — доказательство, впрочем, спорное, все зависит от того, что считать мужским качеством: ухарство или силу воли; как бы то ни было, но он предпочел бы сделать это какое-то время спустя, когда его подвиги подзабудутся.
Он уже переступал порог кабачка, как вдруг заметил Кантена. Хозяин «Стеллы», отодвинув стаканы и бутылки, налег всем своим грузным телом на стойку и разговаривал с Эно. На пустой цинковой поверхности между собеседниками валялась, вроде дуэльной перчатки, влажная тряпка. Посетители хоть и делали вид, что заняты своими делами, но, навострив уши, вслушивались в негромкие голоса, следили за словесной схваткой, в которой один противник вооружен хладнокровием, другой — хитростью. Что-то подсказало Фуке, что ему лучше не входить. Очутившись меж двух огней, он поспешно свернул в темный проулок. Если девушки все еще наблюдали за ним, то наверняка поняли: на этот раз он не притворялся, а действительно потерял к ним интерес.
Плохо соображая, куда идет, он поймал себя на том, что машинально повторяет недавний маршрут. Город, который он, казалось, уже разметил для себя вехами, в котором свил такой надежный кокон, оберегавший его от трясины пагубных привычек, вдруг изверг его как чужака. Пребывание в Тигревиле имело смысл, только если вести строго размеренную жизнь и прилагать все усилия к тому, чтобы, черпая силы в близости Мари, вернуть себе здоровье.
Впереди показалась церковь. Часто по вечерам оттуда доносились приглушенные звуки фисгармонии, горели отдельные витражи, через задний вход вносили охапки цветов. Сегодня двери были закрыты, площадь пустынна — горько смотреть. Только лавка Ландрю еще слабо светилась. Виднелись два ряда подвешенных к потолку и разодетых в шелка картонных манекенов и сам хозяин, занятый какой-то таинственной инвентаризацией теней, на которую его вдохновил недавно проданный свитер лилипутки. Не желая попадаться ему на глаза, Фуке пошел к «Стелле» другим путем — по улице Муль.
Кантен еще не возвращался. Постояльца встретила мадам Кантен и спросила, не видал ли он в городе ее мужа. Фуке пробурчал что-то невразумительное. Ему и самому было не очень спокойно, к тому же разбирало любопытство, поэтому, сделав вид, будто что-то позабыл или потерял, он тут же выскочил на улицу и пошел к Эно разведать, закончилась ли беседа.
8
Клаузевиц Карл фон (1780–1831), немецкий военачальник, военный теоретик и историк. Участвовал в войнах с Францией (1806–1807, 1812–1815).