— А сейчас от ментов откупаетесь?
Директор улыбнулся, но ничего не ответил.
— Устраивают облавы, шмонают посетителей и обязательно где-нибудь в туалете за бачком находят наркотики.
— Теперь уже не шмонают.
— Правильно. Лучше платить ментовской крыше, чем нести убытки и распугивать клиентуру. Но я здесь по другому поводу. Хочу услышать ваше мнение. Есть предположение. Пока только предположение. Парень умер не по собственной глупости, а с посторонней помощью. Что скажете?
Ханов удивился.
— Извините, Степан Яковлевич. Я не специалист и не эксперт, но детективы читать люблю. Тут логика простая. Если парня убили, то кому-то он мешал. Убийство — тяжкое преступление, и на него идут люди с определенными наклонностями, характером, складом ума. Я имею в виду умышленное убийство. Нужен серьезный мотив. В моем ресторане нет людей, заинтересованных в смерти Олега. Его здесь любили, он ни с кем не конфликтовал. Часто деньги одалживал у бармена, официанток, но всегда отдавал. Где же мотив?
— Вы знали его девушку?
— Это не ко мне. Я в зал не выхожу. Поговорите с барменом. Он все видит и всех знает. Он из ваших. Я имею в виду, работал на КГБ. Точнее говоря, был барменом в гостинице «Интурист», а там даже шлюхи писали отчеты. В этом нет никакого секрета.
— Хорошо. Он здесь?
— Идемте, я вас провожу.
Директор проводил Марецкого к стойке, где высокий, с приятной внешностью молодой человек, а точнее, уже не очень молодой, полировал стойку.
— Вот наш фокусник, Алексей Чистяков. Виртуозно делает коктейли и обсчитывает клиентов. Шутка. Алеша, товарищ с Петровки. Степан Яковлевич. Хочет задать тебе пару вопросов.
— Пожалуйста. Чем могу?
Он указал на высокий табурет у стойки и сел сам на соседний.
— Не буду вам мешать.
Бывший вышибала с высшим образованием ретировался Марецкий уселся на предложенное место
— На службе не пьете?
— Я уже сдал дежурство. От пива в такую жару не откажусь.
Через минуту пиво стояло на стойке.
— Вы в курсе? — спросил Марецкий.
— Печальная история. Но закономерная.
— Наркотики?
— В наркотики я не верю. Опытные наркоманы от передозировки не умирают. У них правило — лучше недобрать, а потом догнать. Я не верю в версию с передозировкой. От перебора кайфа не словишь. К тому же Олегу требовался допинг для творчества, а не балдежное пребывание в небытии. Он трудоголик. Хорошую музыку писал, между прочим. Отличный аранжировщик, любил экспромт. Одним словом — музыкант.
— Что же его сгубило?
— Кто! Ходила сюда одна шалава. Иван сказал, что ее в ванной нашли с проломленным черепом.
— Он сказал правду.
— Олежка не мог этого сделать. Скорее наоборот. Тогда в это можно еще поверить. Олег к ней не лип, а она крутилась вокруг него, как назойливая оса вокруг сладостей.
— У нее имелись деньги?
— Такие всегда имеют деньги. Из одних они сосут кровь, с другими получают удовольствие.
— Последний раз Ольгу здесь видели в среду вечером с каким-то типом. Похожим на того, из которых пьют кровь Что скажете?
— Поразительная дура. Она же специально его злила. Не Олега, а того типа. Зачем рубить сук, на котором сидишь.
— Что вы о нем скажете?
— Не только скажу, но и показать могу. Властный мужик. Таким не перечат. Чужого ему не надо, но и мое не тронь. Ольга напилась, вела себя похабно. После полуночи он ее выволок из ресторана за шкирку, как нагадившего щенка. Да еще оплеуху залепил.
— Не помните точного времени?
— Нет. Я на часы не смотрю, мне торопиться некуда.
— А что можете показать?
Бармен спрыгнул с табурета, перешел за стойку и достал из-под нее пухлый бумажный пакет и высыпа\ на стойку цветные фотографии.
— Это невостребованные, — он начал перебирать карточки. — У нас тут один паренек халтурит. Раньше в Загсе работал, но конкуренты его вытеснили. Теперь у нас подрабатывает с напарником. Ходит между столиками, щелкает, танцующих Тоже снимает. Отдает флешку напарнику, тот тут же на принтере распечатывает, а Костя вставляет чистую флешку и делает новые снимки. Он и Ольгу с тем типом сфотографировал. А потом разносит готовые фотографии и предлагает посетителям. Продает девяносто процентов продукции. Неплохо зарабатывают. Предложил и Ольге. Мужик вырвал фотографии, порвал их и денег не заплатил. Чуть морду парню не набил за то, что он сделал снимки без разрешения. Напарник Кости печатает все подряд, а Костя отбирает для продажи только удачные. Вот они, гляньте.
Бармен разложил на стойке три снимка.
— Эти неудачные. Здесь у Ольги закрыты глаза. На этом смазана рука, а тут плохое выражение лица у Ольгиного спутника.
— Хорошо. Я могу их забрать?
— Ради бога. Весь пакет пойдет на помойку.
Марецкий убрал снимки в карман.
— А хорошие снимки сохранились?
— Не знаю. Если они сбрасывают фотки на жесткий диск, то, может, и сохранились. Если нет, то вряд ли. Он же форматирует флешки и заново на них фотографирует. Просто некоторые фотографы создают архивы. А Костя — парень обстоятельный, аккуратный. Могу дать вам его телефон.
— Запишите на всякий случай.
Бармен выполнил просьбу.
— После этого Ольга не появлялась?
— Нет. Но Олег ее ждал в четверг. В перерыве подходил и спрашивал, не звонила ли Ольга. И после работы тоже интересовался. Музыканты только в перерыве могут кому-то позвонить. А когда они кому-то нужны, то им звонят сюда, — он кивнул на телефонный аппарат, стоящий под полкой с напитками. — Я им передаю.
— Из этого следует вывод, что он ей звонил, но не дозвонился и тогда спросил у вас. Так?
— Возможно. Мобильник у него есть.
— А в доме мы его не нашли. И городского телефона у него нет. Дом выселен, линию срезали.
— Знаю. В пятницу Олегу звонила какая-то женщина, но не представилась. В зале шумно, голоса я не разобрал. Может, и Ольга звонила. Я ему передал. Он кивнул и сказал: «Я знаю, кто звонил». Вот, собственно, и все.
— Спасибо за снимки.
— Будете звонить Косте, предложите ему деньги, тогда он все для вас сделает. Правда, берет по сотне за снимок.
— Любая работа стоит денег. Халявщиков никто не любит. Они попрощались, и подполковник ушел, не забыв расплатиться за пиво.
Врач — это профессия. Криминалист — научный работник, а сыщик — это так. Оболтус. Ходишь, вынюхиваешь и ждешь удачи, рассчитывая на глупость или ошибку преступника. Тогда ты герой. За счет дурости другого.
Марецкий уважал своих коллег, и медэксперта, и криминалиста, и всецело им доверял.
Но если кто-то из них ошибался, подполковник выходил из себя.
— Я не понимаю тебя, Виктор Николаич, неужели ты не можешь мне точно сказать, когда погибла девушка?
— Могу. В ночь со среды на четверг.
— Понятное дело, не во вторник, если в среду вечером она бузила в ресторане.
— Понимаешь, Степа. Следов разложения нет. Ее труп хранили в морозильной камере. Потом, не дав разморозиться, уложили в ледяную воду. Возможно, льда в ванну накидали.
— Странно, что не забальзамировали.
— Если судить по тканям на разрыве черепной коробки, то могу предположить, что смерть наступила дня три назад. Скорее всего, в ночь со среды на четверг. Нужны лабораторные анализы. А значит, придется ждать до понедельника. И то, если нас пустят вне очереди.
— А если я тебе скажу, что в четверг утром ее видели живой и здоровой.
— Сомневаюсь. Но биться об заклад не стану. И еще одна деталь. По голове се били дважды. В одно и то же место. Первый удар не был смертельным. Вторым ее добили. Причем не сразу, а через какое-то время.
— Что-то я тебя не понимаю, Витя.
— Первым ударом девушку оглушили. Очень сильно. На голове гематома. Второй удар добил ее. Если бы она умерла сразу, то у трупа не возникла бы гематома. Я не знаю, приходила она в себя или нет, но кто-то ее оглушил еще разок. Только орудием убийства не была бутылка из-под шампанского.
как ты предполагаешь. Пятна крови на этикетке принадлежат ей. Во всяком случае, группа крови совпадает. Можно и на ДНК проверить. Но смысла нет. Смерть наступила от удара тяжелым предметом. Ломик, монтировка, что-то в этом роде. Узкий, ровный, длинный.