Новый дом Уошо, Институт по изучению приматов, был построен на территории старой фермы. В центре института – большой пруд с тремя искусственными островками, на которых размещались колонии бледнолицых капуцинов, нервозных гиббонов и буроватых шимпанзе. Большую часть времени Уошо проводит среди своих собратьев на островке или же в вольерах, примыкающих к дому директора. В институте помимо шимпанзе живут и другие животные. В вольерах под тенью дубов обитают свинохвостые и медвежьи макаки; стада овец и коров бродят по окрестным лугам. Напротив вольер шимпанзе – большой навес, под которым содержатся сиаманги, саймири и другие более мелкие приматы. Вокруг огороженной территории расхаживают истеричные самцы павлинов с таким видом, словно они предпочли бы сменить свое оперение, предмет их самодовольной гордости, на что-нибудь попроще, лишь бы не привлекать внимания молодых шимпанзе, разгуливающих поблизости и время от времени беспокоящих их. Жизнь здесь наполнена гамом и криками животных, шумом постоянных стычек, который доносится со всех сторон благодаря несдержанному поведению шимпанзе.
В день моего знакомства с Уошо она оказалась инициатором одного из таких скандалов. Правда, причина его была не в несдержанности обезьяны, а в том, что у нее отняли свободу передвижения: она гуляла по берегу и только направилась от острова шимпанзе в сторону вольера взрослых обезьян, как ее схватили и насильно посадили в тесную клетку, служившую ей временным домом. Вцепившись в решетку, Уошо яростно дергала ее, то и дело испуская серию криков, которые в конце концов сливались в оглушительный вой. Вопли перемежались жестами, представлявшими гораздо больший интерес для наблюдателей, чем столь характерные для обезьян вокальные упражнения. Как только кто-нибудь, кого она знала, проходил мимо, она приставляла большой палец руки ко рту или торопливо делала несколько жестов. Один из служителей работал поблизости от ее клетки. Сначала он игнорировал все просьбы обезьяны дать ей попить или отпустить ее на свободу, но потом заметил, что, перед тем как просигналить на языке жестов его имя, Уошо делала какой-то непонятный знак: ударяла себя тыльной стороной ладони снизу по подбородку. Тогда он спросил другого служителя, что означает этот жест. Оказалось, что этим способом изображается слово «грязный». Уошо говорила: «Грязный Джек, дай пить». Ее учили употреблять слово «грязный» в смысле «запачканный», но сейчас она была настолько взбешена, что использовала его как ругательство.
Когда некоторое время спустя Футс присоединился ко мне, я рассказал ему об этом происшествии. Он невозмутимо ответил, что это не первый случай, когда Уошо употребляет слово «грязный» подобным образом. Он вполне был готов к тому, что его подопечные будут проделывать удивительные вещи, и за все время моего первого визита больше наслаждался моим изумлением, нежели вызывавшим его поведением обезьян. Футс уже привык жить в мире, где шимпанзе умеют ругаться.
Поскольку мы испокон веков благополучно существовали в уверенности, что подобное поведение обезьян немыслимо, изумление, вызываемое сквернословием Уошо, явно нарушало наш покой. Уошо подрывала основы не только науки о поведении животных, которую ее ругательства затрагивали самым непосредственным образом, но и наших обыденных представлений о мире. Ведь ее сквернословие ставило новые проблемы даже перед людьми, никогда не видевшими шимпанзе.
2. УОШО
Непосредственной причиной дурного настроения Уошо в день нашего знакомства было то, что ее временно заперли в клетку. В ту пору она еще не привыкла к институту и другим обезьянам и была оскорблена событием, которое расценила как ничем не оправданное низложение до уровня животного. Раньше, в Рино, подобострастные ассистенты на лету ловили каждый ее жест; теперь же, в Оклахоме, ее запихнули к каким-то грязным, невнимательным и неинтересным существам, о которых она не могла составить ясного мнения, хотя определенно знала, что это не люди. После того как, выучив человеческий язык, она поднялась на новый интеллектуальный уровень, ее снова бросили к немым тварям, и она хотела знать, за что ее постигла такая участь. Итак, в тот день она была не в самом своем общительном настроении, и, смущенный отчасти мощью ее легких, отчасти только что увиденным, я подходил к Уошо с некоторой робостью. Футсу же было очень весело. «Различия между человеком и шимпанзе постепенно сглаживаются, когда вы с ними работаете», – говорил он мне, пока мы шли к клетке.
Для Роджера Футса различия между человеком и шимпанзе сгладились уже давно, поскольку большую часть своей жизни в науке он проработал с Уошо. Аспирантура Футса и последующая научная деятельность начались с «Проекта Уошо» в Университете штата Невада. Его первая научная статья, опубликованная в 1972 году в «Журнале сравнительной и физиологической психологии», была посвящена методике, которой он пользовался при обучении Уошо. Впоследствии он опубликовал шесть статей, подготовил еще семь и получил множество писем, касавшихся различных аспектов его работы с Уошо и другими обезьянами, объясняющимися на амслене. Учитывая тесную зависимость между развитием языковых способностей Уошо и профессиональным ростом Футса, не приходится удивляться, что в мире, в котором шимпанзе разговаривают, он чувствует себя как дома.
Когда мы подошли ближе, Уошо успокоилась. Футса она знала и доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, за исключением, быть может, лишь Гарднеров, которые первыми стали ее обучать. Сопровождая Уошо в Оклахому, Футс оказался перед сложной задачей: ему предстояло объяснить Уошо, почему она больше не пользуется тем безграничным вниманием и привилегиями, которые так украшали ее жизнь в Неваде. «Мы не должны судить ее за то, что она чувствует себя обиженной», – сказал Футс, открывая дверь клетки. Уошо не могла знать ни того, что изменения в ее жизни не были беспричинными, ни того, что они представляли собой составную часть программы, целью которой было использовать ее в качестве своего рода катализатора, призванного обеспечить использование человеческого языка как средства повседневного общения в колонии шимпанзе. До Оклахомы Уошо никогда не встречала других шимпанзе и не знала, что амслен не является средством повседневной коммуникации между этими животными, которых она обозвала «черными тварями».
Уошо вышла из клетки и в порыве благодарности заключила Роджера в крепкие объятия. Это была крупная молодая особа весом около 35 килограммов; движения ее производили впечатление основательности и сдержанной силы.
Таксономически шимпанзе (Pan) представляют собой один из трех родов крупных человекообразных обезьян. Два других – это гориллы (Gorilla) и орангутаны (Pongo). Вместе с человеком – единственным дожившим до наших дней представителем семейства людей (Hominidae) – и мелкими человекообразными обезьянами – гиббоном и сиамангом – они объединяются в надсемейство человекоподобных приматов (Hominoidea). Это надсемейство, а также надсемейства широконосых и узконосых обезьян принадлежат к подотряду высших приматов (Anthropoidea), который вместе с низшими обезьянами составляет отряд приматов (Primates).
Из всех человекообразных обезьян шимпанзе – ближайшие современные сородичи человека. Хотя эволюционные пути человека и шимпанзе разошлись примерно 14 миллионов лет назад, для шимпанзе человек является более близким сородичем, чем какие-либо обезьяны. Шимпанзе весят от 45 до 90 килограммов, ростом они ниже человека, но несравненно сильнее его. Объем мозга у них составляет около 500 кубических сантиметров, то есть примерно таков, как у одного из гипотетических предков человека – австралопитека (Australopithecus). Австралопитек был полупрямоходящим существом и пользовался орудиями. Он исчез с лица Земли около миллиона лет назад.
Какие из трех крупных человекообразных обезьян умственно наиболее развиты, неясно. Однажды детеныш орангутана при испытании по тестам, используемым для оценки степени умственного развития детей, достиг по шкале IQ (коэффициент интеллектуальности) показателя 200. Что тут в действительности – высокие природные умственные способности или орангутан лучше контролирует свои движения, чем ребенок того же возраста, – сказать трудно. Однако орангутаны – животные, ведущие одиночный образ жизни, и это делает работу с ними более сложной, чем с общительными шимпанзе или гориллами. Размеры горилл также затрудняют работу с ними, так что по практическим соображениям шимпанзе оказываются наиболее подходящими обезьянами для экспериментов вроде тех, которые были начаты Гарднерами. Не последней причиной, по которой были выбраны шимпанзе, послужила их явная склонность привязываться к своим приемным родителям.