— Хорошо.
— Подожди, давай поймаем тебе такси.
— Ах, да я сама. Я пойду на Корсо Витторио и там сяду. Правда. — В задницу. Не способная на трезвую гордость, я поцеловала его еще раз, долгим и жадным поцелуем. Марио подобрал свой дряхлый велик, оставленный у статуи Трилусса, и, помахав мне, уехал.
Я решила проветриться и сделать еще один круг в Трастевере, хотя почти все бары были уже закрыты. Последние клиенты вытекали из них, в веселье некоторых ощущалось своеобразное ночное раздражение. Мимо меня прошла компания непривычно долговязых немецких парней в красных рубашках. И тогда я увидела Клизию.
В первое мгновение подумала, что ошиблась, поскольку встретить во втором часу ночи в Трастевере даму ее возраста было более чем неожиданно. Спешно перейдя через Piazza Trilussa, я подошла ближе, чтобы убедиться, что мое беспокойное чутье меня не обмануло. Услышала знакомый крякающий голос. Клизия, прощаясь со второй дамой своего возраста, кивнула ей, даже не улыбнувшись, в окошко такси. Таксист с лицом Макиавелли подмигнул мне и уехал. Я подошла к Клизии.
— Добрый вечер.
— Нет! Меня не интересует! — Не знаю, что она имела в виду, видимо, решила, что я продаю наркоту. Но спустя мгновение она меня узнала, и лицо ее приняло желчное выражение:
— Добрый вечер. Вы? — Ее колкость прозвучала столь намеренной, что казалась почти трогательной.
— Так поздно гуляете? — спросила я.
— Мы с подругой ходили выпить коктейли. Она художница. Завтра возвращается во Флоренцию.
— Ясно. А что она за художница?
— Опять начинаете? Вы ее не знаете, это точно.
— Ох. Менее всего мне хочется начинать все снова.
— Она занимается керамикой. У нее в Риме были две выставки.
— Я хотела вам сказать, что этот наш… спор там, в кинотеатре, основывался на неверных представлениях. Признание другого человека не может происходить спонтанно. — Мне вспомнился Oxygen Bar, который в это время еще мог быть открыт. — Пойду выпью чашечку кофе.
— В такое время? Где?
— Здесь недалеко есть один бар.
— Я хочу взглянуть.
— Хорошо. Я покажу. — Отлично. Этого я и хотела, продолжим тему.
Oxygen Bar, действительно, был открыт. «Только пятнадцать минут, дамы!» — предостерег коренастый бармен с козлиной бородкой. Впечатленный моим глубоким взглядом и улыбкой, он, тем не менее, согласился смешать мне «кровавую Мэри». Клизия тоже заказала алкоголь, какой-то ромовый коктейль. Ее птичье лицо выражало надменность.
— Вы подумали? — спросила я.
— О чем?
— О том, что для мира и для вас самой было бы полезнее, если бы вы рассуждали более гибко. — Черт, что я закручиваю. Если она спросит, чем это полезнее, я не смогу ответить кратко и убедительно. Что это повысило бы ее способности к выживанию? Но она мне не поверит.
Но она не спросила, чем это полезнее, а сразу взялась за старое.
— Хорошо. Объясните мне в таком случае, чем может обогатить мою жизнь латвийская культура?
Я рассмеялась:
— А чем итальянская культура может обогатить жизнь латыша?
— Вы и сами, судя по всему, живете за счет итальянской культуры! — каркнула Клизия, которую явно рассердил мой непонятный смех. — Но оставим искусства. Италия — источник знаний, без которых человеческую жизнь трудно представить. Леонардо… Галилео…
— О нет. Не стоит начинать. Волта, Маркони, Ферми — к черту. Если бы их не было, появился бы кто-то другой. Какой-нибудь латыш. Информация подвижна. Для гордости нет причины.
— Разумеется, если нечем гордиться. Если никогда не создавались никакие ценности.
— Послушайте, Клизия, мне действительно начинает казаться, что вы шутите. В наше время заводить разговоры о ценностях…
— Я верю в эволюцию! — прервала меня Клизия. — А всякую там охрану природы не понимаю — ну, до определенной степени, конечно, но когда во имя спасения какого-то редкого тщедушного вида препятствуют деятельности более жизнеспособного вида!..
— Вы никогда не считали себя фашисткой?
— Моего папу во времена Муссолини уволили! — Клизия разбушевалась.
— Бедный папа.
— Нам придется платить за вас, латышей!
— Да? — Я поставила бокал. — Сколько вам, Клизия, придется платить конкретно? Несколько евроцентов? И каким образом вступление Латвии — вообще-то я из Эстонии — в Европейский Союз задевает вас лично? И что конкретно препятствует вашей жизнедеятельности, что именно?
— Ах, Эстонии, — пробормотала Клизия.
— Дамы! — вмешалась козлиная борода. — Простите, но мы закрываем бар.