— Ну «уч-уч», что ж с того, тебе нужно ходить туда почаще. Как ты знаешь, наша работа тесно связана с тем, как функционируют интуиция и нетривиальная логика, а это очень хорошо видно на примере художников. Мы ведь не ищем сухих, прямых и простых объяснений — пора бы тебе это усвоить, Прыгун…
— Босс «хууу»? — взмахнул лапой пятый самец, на всякий случай съежившись в водительском кресле — вдруг хозяин решит съездить ему по морде за дерзость.
— Что «хууу»?
— Вы не позволите мне закончить «хууу»?
— «Хууу»… валяй.
— Как я показывал, когда Дайкса привезли в больницу, он пребывал в кататоническом состоянии. Ни Боуэн, ни Уотли не могли понять, в чем тут дело, — то ли это симптом психоза, то ли «спецназ» немного переусердствовал странк…
— «Рррявв!» — рявкнул Буснер. Он лютой ненавистью ненавидел транквилизаторы, вообще все, что касалось психиатрической фармакологии, особенно после конфуза с подпольными клиническими испытаниями таблетки «инклюзия» от компании «Крайборг фармасьютикалс». Буснера угораздило вляпаться в эту историю, он почему-то уверовал, что препарат представляет собой панацею от депрессии.
Прыгун продолжал:
— А когда самец пришел в себя, они даже подползти к нему не смогли. Он все время показывал про всяких макак и зверей, вокализировал, как человек, и нападал на медперсонал — правда, без особого успеха. Тогда Уотли с Боуэн решили, что, возможно, его травмирует самый вид шимпанзе. Они изолировали Дайкса и начали с ним переписываться…
— Переписываться? Что ты имеешь в виду «хууу»?
— Они стали посылать ему записочки, подкладывать их на поднос с едой, а в них спрашивали, что с ним такое, как он себя чувствует и тому подобное.
— И что же Дайкс им написал, Прыгун? Он как-то объяснил, почему у него случился нервный срыв «хууу»?
— Он написал Боуэн, что он человек.
— Прошу прощения?
— Он написал, что он — человек, что в мире живут люди, что миром правят люди, что люди — доминирующий вид среди приматов, что он лег в постель со своей любовницей-человеком и заснул, а наутро она превратилась в шимпанзе, а с ней — все остальные люди на планете.
— Включая и его самого «хууу»?
— Ну, с нашей-то точки зрения, он выглядит как самый настоящий шимпанзе, но с его точки зрения он — человек. Он чувствует себя человеком. Машет лапами, что у него человеческое тело. Показывает, что, по его ощущениям, он совсем конкретно сошел с ума. Полагает, что мир, как он теперь предстает перед его глазами, — галлюцинация, вызванная психозом.
Пока шел обмен жестами, «вольво» медленно сполз по Хэмпстед-Хилл и стал перед светофором. Прыгун собрался поворачивать налево, к больнице «Хит-Хоспитал».
— Эй, ты что делаешь? — ткнул его в бок Буснер.
— Прошу прощения, босс «хууу»?
— Ухай немедленно по мобильному Уотли — все это выглядит ужасно увлекательно. Мы едем прямиком в «Чаринг-Кросс», посмотрим, может, при личном контакте сумеем разобраться, что это за таинственный психоз такой.
Прыгун осиял босса широкой, игривой улыбкой. Он все это предвидел и большим пальцем задней лапы уже набирал на мобильном номер Уотли.
Мгновение спустя на экране видеофона, установленного на приборной панели, возникла шелудивая морда Уотли. Его зрачки как-то странно блестели, что придавало ему одновременно слабый и яростный облик.
— «Хууу-грааа!» — пропыхтел-проухал Уотли, Буснер с Прыгуном ухнули в ответ, а именитый психиатр даже специально побарабанил пальцами по экрану, давая собеседнику понять, что церемониться не намерен.
— Похоже, ваш пятый самец убедил вас, что этот Саймон Дайкс — интересный случай, Буснер «хууу»? — показал Уотли. Его пальцы, отметил про себя именитый психиатр, были покрыты бородавками, он хитровато махал ими в самом низу экрана.
— Он изложил мне, в чем дело, но в самых общих чертах. Что вы думаете по этому поводу «хууу»?
— Теряюсь в догадках, Буснер. Самец у нас уже неделю. Когда его привезли, он вроде как находился в глубоком шоке — хотя теперь я готов созначиться, что у него в самом деле был приступ, нечто вроде маниакального психоза.
— Как он себя вел, распокажите подробнее «хуууу». — Буснер уселся на край сиденья, чтобы не упустить ни одного жеста Уотли.
— Стоит кому-нибудь из персонала появиться на пороге палаты, он забивается в самый дальний угол, причем ходит все время на задних лапах. А если мед-самка вчетверенькивает в палату, он или залезает под гнездо, или «хууу» нападает…
— Нападает «хуууу»?
— Именно, нападает. Однако его атаки фантастически неэффективны — мышечный тонус словно на нуле, похоже на моторно-функциональный запрет, даже, я бы показал, на частичную атрофию. В общем, несмотря на то, что он в самом деле всякий раз испытывал ужас, он всякий же раз оказывался неспособен нанести персоналу сколько-нибудь значительный ущерб, так что мы решили обойтись без смирительной рубашки и не давали ему никаких лекарств, только самое легкое седативное, потому что в целом он не представляет для окружающих ни малейшей опасности.