Я то терял сознание, то приходил в себя.
— Мне все известно о тебе, Дэвид, — продолжал он. — Известно о твоем прошлом, откуда ты, чем занимаешься. Мой долг знать все это, поскольку я обязан оберегать то, что создал, от людей вроде тебя. И знаешь что? Читая о тебе, я заинтересовался: связано это твое рыцарство с парнем — или с твоей женой?
Я повернулся, и он схватил меня сбоку за голову, силой опуская ее вниз, пока она не оказалась почти между колен.
Я почувствовал, как кровь подступила к горлу.
— Ты стойкий человек, Дэвид, — заговорил он, — но из-за смерти жены тебя легко контролировать. Потеря близкого человека мучительна. Это опустошает, лишает уверенности. Но когда люди умирают, с ними нужно прощаться навсегда, потому что они не вернутся. Они мертвы. Мертва твоя жена, мертв парень, которого ты ищешь.
— Будь парень мертв, я не находился бы здесь.
Он рванул мою голову к себе и пригнулся к уху, его губы касались моей щеки.
— Ты хочешь умереть, Дэвид, да?
Я чувствовал его пальцы на своей голове, словно он старался ухватиться получше, потом он убрал руку и сунул ствол мне в рот. Затем — молниеносно и сокрушительно — ударил меня по лицу. Я качнулся вбок вместе со стулом и повалился вниз головой.
Темнота.
* * *
Я открыл глаза. Этот человек вдавливал мою голову между ног. Я видел только свои ступни на полу, пальцы были в лужице талого снега. Его рука сжимала мой затылок, пальцы впивались пониже уха. По лбу стекала в глаз струйка крови.
— Что еще ты знаешь? — спросил он.
Я дернулся, пытаясь стряхнуть кровь с глаза, но он еще сильнее стиснул мне затылок. Еще глубже вдавил голову между колен.
— Что еще? — повторил он вопрос.
— Вы вербуете людей.
— Это Джейд тебе сказала?
Я кивнул.
— Как понять «вербуете»?
— Не знаю.
— Опять лжешь мне, Дэвид?
— Нет.
— Ладно. Что еще?
— Кое-кто из вас считается мертвым. — Я сделал паузу, ощутив вкус крови во рту. Он снова нажал мне на затылок — чтобы я продолжил. — У вас есть квартира, зарегистрированная на несуществующую компанию, и пивная, приносящая вам деньги. Прикрытие. Там полно ваших людей, которые сменяются, когда начинают задавать вопросы. Как только появляется брешь, вы переводите их в другое место, и она закрывается.
— Что еще?
— Это и все, что я знаю.
— Ерунда. Что еще?
Я молчал, пытаясь думать. Он был прав — я действительно вплотную приблизился к границе круга и разглядел кое-что внутри: у них неприятности, что-то стряслось, и Алекс может быть жив. Но как и почему?
— Что еще?
Он снова нажал мне на затылок, и что-то щелкнуло. Какая-то косточка в шее. По хребту в голову стрельнула пронзительная боль.
Он думал, что я знаю больше, и я решил сыграть на этом. Возможно, это единственный выход. Прикинуться более осведомленным, чем на самом деле, и он непременно будет выяснять, насколько я проник в их секреты.
— Вы думаете, что ваше дело является миссией от Бога.
Он слегка ослабил хватку и наклонился к моему уху:
— Что ты сказал?
— Вы думаете, это миссия от Бога.
— Я думаю?
Я почувствовал, как он переступил с ноги на ногу. Одной рукой он держал меня, другой что-то доставал.
— Знаешь, Дэвид, я не люблю политики, потому что власть развращает. Ты даешь слабым людям абсолютное могущество и лишь порождаешь большую слабость.
От страха я весь покрылся мурашками. Сердце словно увеличилось в объеме. Он перестал задавать мне вопросы. Мы дошли до точки.
— Подождите! — воскликнул я.
— Но в сознании у меня засели слова Иосифа Сталина. Я не восхищаюсь этим человеком — лишь разделяю его взгляды.
— Подождите минутку, я не сообщил вам всего, что…
— Знаешь, Дэвид, что сказал Сталин? Он сказал: «Нет человека — нет проблемы».
Я услышал гудок, потом позвякивание. Он набирал номер на мобильнике.
— Зак, это я. Можешь забрать его. — Пауза. Молчание. — И непременно зарой там, где никто не найдет.
27
Я очнулся, когда меня вытащили из машины. Было все еще темно и очень холодно — видимо, три или четыре часа ночи. На мне остались только джинсы и майка. Ни куртки. Ни пальто. Ни ботинок.
Кто-то подтолкнул меня вплотную к машине и повернул к себе спиной. Это был негр из того дома в Бристоле. В руке он держал нож. Он разрезал клейкую ленту на моих запястьях и освободил руки. Я огляделся. Мы находились на грунтовой дороге, черной и грязной, по обе ее стороны высились деревья. Было тихо. До ближайшего шоссе, вероятно, было несколько миль.
Позади меня открылась и захлопнулась пассажирская дверца, слева появился второй человек: Джейсон, за которым я гнался в «Игл-Хайтс». Он обогнул машину с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Молния его куртки была застегнута до подбородка. Поглядел на меня и слегка улыбнулся, словно угадал мои мысли: «Они убьют меня, и никто никогда не найдет моего тела».
— Не нужно этого делать, — сказал я.
Джейсон, взяв меня за руку, повел по тропинке. Я плелся из последних сил, глядя вперед, в темноту, и думал о Деррин.
Я всегда хотел быть рядом с ней, когда это случится; думать о ней перед концом. После того как она умерла, я много размышлял о своей смерти и не боялся взглянуть ей в лицо. Но здесь, в сотне миль от фотографий Деррин, от ее вещей, я осознал — как, должно быть, и она в свое время, — что в конце почувствую только боль.
Неожиданно мы свернули с тропинки в лес. Джейсон крепче сжал мою руку. Начался легкий подъем по заснеженному подлеску. Я оглянулся через плечо на своего конвоира:
— Зачем вы это делаете?
— Заткнись, черт возьми!
Позади него негр осматривал лес. Луч его фонаря скользил туда-сюда, освещая густо растущие деревья.
— Джейсон, — сказал он, — подожди-ка.
Тот велел мне остановиться и обернулся к партнеру. Выше по склону лунный свет проникал между ветвями, образуя бледные туннели. Лес по бокам был черным, как нефть. Неровная земля под ногами поросла травой — бежать по такой нельзя — сломаешь лодыжку.
Я оглянулся.
Джейсон шептался с негром. Было очень тихо, и я слышал их приглушенные голоса.
— Ты же знаешь, что он велел. Отвести его на обычное место. Кончай, Зак, тебе известно, как это делается.
Значит, это Зак.
— Здесь лучше, — возразил негр.
— Дорога слишком близко.
— Смотри, какая тут чаща.
— Ну и что? — повысил голос Джейсон, но Зак молча посмотрел на него, и он притих. Зак был старшим. Джейсон извинился и заговорил тише: — Я просто не хочу сердить его. Он велел отвести его на вершину и сделать это там. Где мы закопали других.
Значит, были и другие, подобно мне подошедшие слишком близко. Сердце сжалось от ужаса. Я представил, как лежу на стылой земле, молясь, чтобы конец наступил скорее, и посмотрел в темноту.
Беги…
Несмотря на холод, лицо мое горело.
Нужно бежать.
Я взглянул на склон, потом на своих конвоиров.
Они продолжали препираться. Джейсон сжимал пистолет, палец его подрагивал на спусковом крючке. Зак взглянул на меня и сощурился, словно прочитав мои мысли.
Беги…
Я снова оглядел лес. Они знали эту местность. Знали тропинку и поймут, куда меня гнать и где отрезать путь. Но потом подумал об альтернативе: они ведут меня сквозь чащу к свалке скелетов; заставляют молить о пощаде: всаживают в грудь пулю.
Смотрят, как я умираю в снегу.
Не медли…
Я взглянул прямо в глаза Заку.
И побежал.
Я сразу же споткнулся о пень. Но удержался на ногах и помчался сквозь темноту к пятну света ярдах в двадцати выше по склону.
— Эй! — Голос Зака раскатился приглушенным ветвями эхом, отражаясь от коры деревьев. Потом до меня донеслись его слова: — Я займу дорогу.
Я поранил ступню о камень, а может, осколок стекла, но не остановился. Старался как можно дальше оторваться от преследователей. Натыкался на выступающие из темноты громадные деревья. Свернул вправо, поглубже в лес. Наконец оглянулся. Джейсон был примерно сорока футами ниже — он смотрел под ноги, но один раз взглянул вверх. Наши глаза встретились. Он поднял пистолет, оступился, но тут же обрел равновесие. Джейсон был в хорошей спортивной форме, отлично бегал. Я имел возможность в этом убедиться. Вероятно, он уже настигал меня.